семейный коттедж Ташенов на берегу моря. Генри будет уже там, на него оставили Долли, так как мать проводила лето на юге Франции. Мила и Найл приедут на поезде, о чем они постоянно нас информировали. Любовь окончательно превратила их в голубков.

Что касалось наших с Генри отношений, то они по-прежнему оставались неровными. С тех пор как я поняла, что влюблена, я вдруг стала вести себя неловко и неестественно в его присутствии. Эта новая застенчивость охватывала меня всякий раз, когда требовалось высказать свое мнение по любому вопросу – от обыденного «Что ты хочешь на ужин?» до серьезного «Я не уверен, справляется ли мой отец с воспитанием Беара». Раньше я не раздумывая стала бы закидывать Генри советами, с легкостью набрасываясь на любые его идеи, как на тарелку с макаронами, но теперь во мне что-то переклинило. Все, что я отныне говорила, должно было быть правильным, то есть соответствовать тому, что сказал бы сам Генри, что мог подумать; моим субъективным мыслям места больше не осталось.

Меня охватила творческая лихорадка, я заполняла страницы блокнота рассказами и любовной лирикой, задаваясь вопросом, наберусь ли я когда-нибудь смелости показать ему все это.

В конце недели детей отпустили на летние каникулы. У школьных ворот царила атмосфера ликования.

– Лето пришло! – выбежав из школы, объявил новость Джем.

Клара не торопилась, появившись пятнадцать минут спустя с разрисованным ручкой лицом.

– Клара! – ахнула я. – Ты сделала татуировку?

– Это не по-настоящему, – ответила она. – Да-да, нам учительница разрешила.

Дети были нагружены всяким хламом, скопившимся за весь учебный год: тут и пакеты с грязным спортивным инвентарем, и забытые коробки для бутербродов, и папки с рисунками, и даже пророщенный в пластиковом лотке кресс-салат. Я навьючила все это добро на себя, позволив детям побегать и попрощаться с друзьями, с которыми они расставались на целых шесть недель.

Стихийная прощальная вечеринка организовалась в парке. Здесь собрались почти все дети из школы, с родителями и нянями в придачу. Я отыскала свободный участочек в парке и первым делом скинула с ног эспадрильи. Затем, соорудив небольшой холмик из кучи детских вещей, я плюхнулась на траву и откинулась на этот холм.

– Я буду ждать вас здесь, хорошо? – предупредила я детей.

Обычно после школы мы задерживались в парке минут на тридцать, но сегодня все ограничения отменялись. Я достала «Анну Каренину» – мне оставалось всего около шестидесяти страниц. Вот уже несколько недель мятая книга валялась у меня в сумке. Иногда, вот как сейчас, я доставала ее где-нибудь в кафе или в общественном транспорте и просто держала в руках, чтобы иметь возможность все же решиться на последний штурм. Но и на этот раз штурм не состоялся, книга осталась нераскрытой у меня на коленях. Я разомлела на солнышке, закрыв глаза и слушая детский хор. День выдался сухой и жаркий, над верхней губой и на лбу под челкой проступили бисеринки пота. Я думала о Корнуолле и море, в которое скоро смогу погрузить свое тело.

Джем вернулся в компании маленькой девочки, которую я раньше не видела.

– Няня Джо? – слегка потеребил меня Джем, решив, что я уснула.

– Что, милый? – отозвалась я, прикрывая глаза рукой от солнца, чтобы разглядеть его серьезное личико.

– Я проголодался.

Я отыскала пару тюбиков с йогуртом, которые уже согрелись от жары, и вручила Джему и его новой подружке.

– Как тебя зовут? – спросила я девчушку.

Она усердно высасывала йогурт из тюбика.

– Это моя подруга Оливия, – радостно сообщил Джем.

– Привет, Оливия.

Девочка положила подбородок на плечо Джема и так и осталась стоять, что-то там напевая себе под нос. Дети стояли против солнца, и лучи искрились сквозь пряди их растрепанных волос. Меня охватило чувство дежавю. То ли это образ из моей собственной памяти или же просто фотография, которую я видела? Дил и я, ненамного старше этих двоих, моя голова у него на плече и золотистый свет на гладкой коже.

– Извините! – К детям притворной трусцой подбежал мужчина. – Она что, уничтожает ваши сладости? – спросил он, кивая на девочку.

– Привет. Вы отец Оливии?

– Да, привет! Я Рич, – представился мужчина. – Ты сказала этой милой девушке спасибо, Ливви?

Оливия проигнорировала отца.

– Не волнуйтесь, у нас тут большие запасы, – сказала я. – К тому же они уже разогрелись на солнце.

– М-м, вкуснятина.

Я мельком взглянула на него. Для папаши он был весьма привлекателен: худощавого телосложения, аккуратная черная борода уже немного серебрится на скулах.

– А вы, должно быть, гувернантка Джема и Клары?

– Да. То есть я их няня. Я не живу с их семьей.

– Нам надо устраивать игровые свидания, – сказал он. – Теперь у них куча свободного времени, и надо его чем-то заполнять.

– Ура! – закричал Джем. – Няня Джо, мы же сможем?

– Да, конечно. Мне надо будет посоветоваться с их родителями, но идея неплохая.

– Круто, – сказал Рич. – Может, я дам вам свой номер и мы что-нибудь сообразим?

– Э-э, да, хорошо.

Я достала мобильный и сохранила его номер как «Рич-Оливия».

– Отлично. Джо, не так ли? – спросил он.

– Джони.

– Неужели? Ваши родители поклонники Джони Митчелл?

– Вообще-то нет.

– Эх, жаль. Я люблю ее, – он улыбнулся. – Пошли, Лив. Скоро увидимся!

Вернувшись домой, дети скинули обувь, сняли носки, и мы ели манго, лежа в саду. В разросшейся жимолости жужжали пчелы. Клара попробовала сделать колесо, которое я оценила на все десять баллов (щедро); Джем сплел из ромашек бусы и повесил мне на шею.

– Как я выгляжу? – поинтересовалась я.

– Красиво выглядишь, няня Джо!

Приехал Раф и вышел в сад поздороваться:

– Поздравляю с началом летних каникул! – Он подхватил Клару на руки и поцеловал в щеку. – Я так понимаю, все прошло хорошо?

– Просто замечательно, – подтвердила я.

– Отлично, отлично.

– Пап, смотри, я сделав няне Джо бусы из ромашек!

– Сделал, – поправил Раф.

– Я сделал няне Джо цепочку из ромашек!

– Отличная работа, дорогой.

– Мне очень нравится, – сказала я.

Раф казался более усталым, чем обычно.

– Можно тебя на пару слов, Джони? – попросил он.

– Конечно, – откликнулась я, поднимаясь с лужайки и отряхиваясь.

Раф нередко отводил меня в сторону, чтобы расспросить, как дети вели себя на протяжении недели, но я еще не оставалась с ним наедине с тех пор, как застала Терри с Петром за актом измены, и теперь мне было немного не по себе.

Джем увязался за нами в дом.

– Джемми, пожалуйста, дай папе и Джони минутку, – попросил Раф.

– Я хочу с вами.

– Мы не задержимся надолго. Иди в сад, пожалуйста.

– Но я хочу с вами, – заупрямился