— То есть?

— Ты должна будешь доказать, что стоишь этого. Этобудет своего рода тест.

— Какого рода? Выбрать правильный вариант из четырех?Написать заявку должным образом?

— Еще не знаю. Мы... мы сейчас решаем.

— Блин, Ричард, вот поэтому-то у нас в странепредставительная демократия, а не прямая! Один человек — один голос, так ничегоне решить.

— Они решают, Анита. Тебе просто не нравится, чтополучается.

— Как ты мог захватить Грегори? Как ты мог?

— Как только я узнал, что случилось, я понял, что стаятебя отвергнет. Они в большинстве своем и без того не были от тебя в восторге.Ты не была членом стаи, им это не нравилось. А то, что ты избегала их — всех —в течение полугода, тоже делу не помогло.

— Мне надо было собрать в кучку свое хозяйство до того,как вернуться, Ричард.

— А пока ты его собирала, мое расползалось.

— Прости, Ричард. Но я ведь не знала.

— Завтра ночью в лупанарий, через час после темноты.Можешь привести с собой всех своих леопардов и любых оборотней — своихсоюзников. Я бы на твоем месте, будучи Ульфриком, позвал бы крысолюдов.

— Я ведь уже не лупа, так что они мне не союзники?

— Да, не союзники, — ответил он. Злость в егоголосе исчезла. Ричард никогда не мог ни на кого долго дуться.

— И что будет, если я не выиграю право забрать Грегори?

Он не ответил, только дышал в трубку.

— Ричард, что будет с Грегори?

— Стая будет его судить.

— И?

— Если он будет осужден за убийство нашей лупы, этосмертный приговор.

— Но я же вот она, Ричард. Я же не убита. Нельзяубивать Грегори за убийство меня, если он этого не делал.

— Я отложил суд до времени, когда ты сможешьприсутствовать. Это все, что было в моих силах.

— Ты знаешь, Ричард, иногда хорошо быть царем. Он можетмиловать кого пожелает и трахаться, с кем ему хочется.

— Я знаю.

— Так будь царем, Ричард, настоящим царем. Ульфриком, ане президентом.

— Я делаю то, что лучше всего для стаи.

— Ричард, ты не сделаешь этого.

— Уже сделал.

— Ричард, если я провалю ваш тест, я все равно не дамказнить Грегори. Ты меня понимаешь?

— Тебе не разрешат принести в лупанарий пистолеты,только ножи.

Он очень тщательно подбирал слова.

— Я помню правила. Но... Ричард, ты меня слышишь? Тыменя понимаешь?

— Если мы попробуем завтра казнить Грегори, ты будешьдраться. Это я понял. Но пойми и ты, Анита:

твои леопарды нам не противник, даже с Микой и его пардом.Нас впятеро больше — по скромным подсчетам.

— Не важно, Ричард. Я не могу стоять и смотреть, какбудут убивать Грегори — за такую глупость.

— Ты попытаешься спасти одного из своих котов ценойвсех? Ты хочешь видеть, что будет, если они попытаются с боем пробиться излупанария, через стаю? Я бы не хотел.

— Это... Ричард, черт тебя побери, не загоняй меня вугол! Тебе это не понравится.

— Это угроза?

— Ричард... — Мне пришлось остановиться ипосчитать. Но счет до десяти не помог. Вот если бы до миллиарда... —Ричард, — я все-таки заговорила спокойнее, — я спасу Грегори, чего быэто ни стоило. Я не дам волкам убивать моих леопардов, чего бы это ни стоило.Ты вышел из себя и схватил одного из моих леопардов. Ты, блин, устроил в стаедемократию, где у тебя даже президентского вето нет. И ты действительно готовусугубить эту ошибку, начав войну между твоей стаей и моим пардом?

— Я все равно считаю, что дать каждому голос — это былахорошая мысль.

— Хорошая, но чем она обернулась? — Он сновапромолчал. — Ричард, не делай этого.

— Это уже не в моих руках, Анита. Ты себе непредставляешь, как я об этом жалею.

— Ричард, ты же не дашь им казнить Грегори? Ведь недашь?

Снова молчание.

— Ричард, ответь!

— Я сделаю, что могу, но голосование я проиграл. Иэтого мне уже не переменить.

— И ты будешь стоять и смотреть, как он погибает за то,в чем не виноват?

— А откуда ты знаешь, что он не заразил тебя нарочно?

— Я видела. Он упал на меня, когда в него вцепились двезмеи. Это была случайность. Он спас мне жизнь, Ричард, и награда за это неслишком хороша.

— И он не мог в последнюю минуту убрать когти?

— Нет, все произошло слишком быстро.

Он рассмеялся, но невесело.

— Ты столько времени с нами, Анита, и ты все еще непонимаешь, что мы собой представляем. Я мог бы отвернуть удар в долю мгновения.Грегори не менее скор. Он даже ловчее и быстрее, потому что леопард.

— Ты хочешь сказать, что он нарочно?

— Я хочу сказать, что доля секунды на решение у негобыла, и он решил сохранить тебя своей Нимир-Ра. Он решил забрать тебя у меня.

— И ты хочешь заставить его расплатиться за это. В этомдело?

— Да, в этом.

— Расплатиться жизнью?

Он вздохнул:

— Я не хочу его смерти, Анита. Но когда я узнал, что онсделал, я хотел убить его сам. Так хотел, что даже не рискнул оказаться рядом сним, и потому запер его в надежном месте, пока остыну. Но Джейкоб унюхал, кудадует ветер, и потребовал голосования.

— Кто такой Джейкоб?

— Мой новый Гери, третий в иерархии, второй послеСильвии.

— Я о нем не слыхала.

— Он новенький.

— Черт побери, третий в иерархии — и новенький! Либо оночень хороший боец, либо очень злобный — чтобы за полгода выиграть столькобоев.

— И хороший, и злобный.

— И амбициозный? — спросила я.

— А что?

— Если бы Джейкоб не потребовал голосования, ты быотдал мне Грегори? — Ричард замолчал так надолго, что я спросила: — Эй, тыздесь?

— Я здесь. Да, я бы отдал его тебе. Я не мог бы егоубить за то, чего он не делал.

— Итак, Джейкоб запустил процесс, который лишает тебясильного союзника, то есть меня, и заставил тебя объявить войну другой группе —леопардам. Деловой мальчик.

— Он только делает то, что считает правильным.

— Боже мой, Ричард, как ты сумел сохранить такуюнаивность?