Хотя могло оказаться, что слова эти ничего не означают и никак не переводятся — может, Главный (а голос был явно мужской) их сам и придумал. Произнося свое неведомое заклинание, он поднял обе руки вверх и ухватил жезл с двух сторон. Остальные двое «магов» в балахонах повторили этот жест, с той лишь разницей, что в руках у них ничего не было.

Главный так и остался с поднятым вверх жезлом, а двое других откуда-то вытащили круглые свечи и расставили их вокруг инструментов. Установив свечу, ее тут же зажигали, и вскоре образовался мерцающий круг из маленьких огоньков. Когда со свечами было покончено, двое «ассистентов» Главного заняли свои прежние места. Тот опустил жезл, извлек из сумки какую-то бутыль, оплетенную ветвями ивы, и налил в череп-чашу жидкость, цвета которой я не смогла разглядеть. Затем он произнес еще какие-то неведомые мне слова, снова начертил жезлом некий символ и замер, как изваяние.

Остальные, как по сигналу, молча поменялись друг с другом местами и застыли, подняв вверх руки. Главный снова произнес какую-то тарабарщину, еще раз взмахнул жезлом, взял в руки длинную свечу и зажег ее от маленькой. Этой длинной свечой он начертил над чашей-черепом какой-то символ, больше походивший на шестиконечную звезду, хотя я не была до конца уверена.

По всей видимости, этот жест был сигналом ко второму «акту» магического спектакля — двое других «магов» подошли к черепу. Тот, что находился ближе к мечу, поднял его с земли, засучил левый рукав своего балахона и резким движением полоснул по запястью. Я даже со своего места рассмотрела красную полоску кровавой, свежей раны, с которой струйкой стекала капля крови.

Человек поднес окровавленное запястье к черепу, чтоб кровь стекла в углубление «чаши». Затем он передал меч другому «магу», и тот повторил те же действия — поднял рукав мантии, разрезал запястье, дал крови стечь в череп. После этого действа меч положили обратно на его прежнее место, а человек с жезлом по очереди дотронулся навершием до каждого из порезавшего свою руку человека.

Чем-то все это одновременно напоминало и цыганскую свадьбу — когда молодожены режут друг другу руки, а общую кровь выпивают как знак верности и любви, — или ритуал посвящения.

Я склонялась к последнему, так как, если бы происходила «магическая свадьба», молодожены резали бы не свои собственные запястья, а руку своего возлюбленного или возлюбленной. Хотя, если б не это обстоятельство, на свадьбу, только какую-то извращенную, это весьма походило. А Главный выполнял тогда роль венчающего странный, ритуальный брак…

В чем-то я была права — жест, выполненный жезлом, означал дозволение совершить следующее действо.

Я уже догадывалась, что будут делать «раненные» по собственному желанию участники ритуала. Первый, который резал руку вначале, взял в руки череп и сделал из углубления-чаши несколько глотков. Я почувствовала, как к горлу подступила тошнота — ну и гадость, пить из черепа!

Люди добрые, да сколько вы его не обрабатывайте от грязи и могильной земли, все равно зараза останется! Как так можно — представить, что сначала мясо с покойника сожрали черви, потом его выкопали, отполировали и теперь из него пьют спокойно собственную кровь… Нет, я, конечно, не слишком брезгливый человек, но даже я на подобное вряд ли решилась бы…

Однако моих мыслей, похоже, никто из присутствующих не разделял — череп передали в руки следующему участнику, и тот тоже выпил находящуюся в нем жидкость. Затем чашу-череп поставили на место. Главный снова прочертил жезлом какой-то символ в воздухе и опять произнес неизвестные мне слова. Я с любопытством принялась наблюдать, что же будет происходить дальше.

А дальше начало твориться и впрямь нечто невообразимое. Человек с жезлом нараспев заговорил неизвестные слова, иногда даже это напоминало какую-то песню. Двое других «мага» закружились в каком-то неведомом танце, сопровождающемся подергиванием рук и ног.

Капюшоны балахонов танцующих слетели, оба «мага» оказались девушками или женщинами неизвестного возраста. На их лица налипли черные пряди волос, глаза были обведены подводкой, а губы выкрашены черной помадой, поэтому за таким гримом даже не скажешь, молодые эти женщины или нет.

Танец все больше напоминал конвульсии — внезапно обе женщины упали на колени возле свеч и начали извиваться, точно змеи.

Женщины издавали вопли, временами переходящие в шипение и свист. Вдруг обе распластались на земле и начали кататься возле могил, издавая сумасшедший хохот и визг.

Человек с жезлом по-прежнему произносил свои слова и никак не реагировал на происходящую вакханалию, словно, мягко говоря, странное поведение женщин было в порядке вещей. А последние точно и правда сошли с ума — они катались по земле, осыпали друг друга комьями грязи, листвой, слизывали с раненых рук еще свежую кровь. Их губы были перемазаны в крови, как у вампиров или оборотней из фильмов ужасов, и меньше всего они сейчас походили на людей. Скорее на диких зверей или безумных детей, которых воспитали животные — я как-то видела фильм, где показывали двух таких девочек. Поведение двух женщин весьма напоминало кадры из этого фильма.

Я не знала, что было налито в чаше-черепе, но явно не просто кровь. Скорее всего, им дали какой-то наркотик, вызвавший подобную сумасшедшую реакцию.

Я поняла, что увидела уже достаточно — сейчас самое время вмешаться в весь этот беспредел. Я приготовила свой револьвер, затем покинула место своего наблюдения и тихо прокралась к надгробью Надежды Инюшевой, чтобы оказаться за спиной человека с жезлом.

Наверное, даже если б я топала ногами как слон, он бы не заметил меня, настолько был поглощен своими мантрами или заклинаниями. Я же двигалась плавно и бесшумно, точно тень, не производя ни единого лишнего движения.

За какие-то считаные секунды я оказалась за спиной человека с жезлом, в непосредственной близости от края его длинного балахона.

Женщины меня не заметили, похоже, они вообще ничего не видели, только продолжали извиваться в своем жутком, непонятном танце, вызванном то ли алкогольным, то ли наркотическим опьянением. Я подождала, когда Главный опустит свой жезл, а потом ткнула дулом своего револьвера ему в спину и произнесла:

— Оборачиваться не советую, так как в вашу спину направлено дуло заряженного револьвера. Убивать я сразу вас не буду, но малейшее движение — и последует выстрел. Если вы не хотите серьезно покалечиться, лучше выполняйте все мои требования.

Главный так и замер на месте, в руке по-прежнему сжимая жезл. Было видно, что нападения он ожидал меньше всего на свете — поди, подумал, что своими ритуалами они вызвали демона с револьвером в женском обличье.

Мне было абсолютно без разницы, что он себе надумает, лишь бы глупостей не делал и не вынуждал меня применять силу. Стрелять в безоружных людей, будь они хоть магами, хоть еще кем, я очень не любила и до последнего не прибегала к грубой физической силе.

— Кто вы? Что вам нужно? — еле слышно прошептал «маг».

Я ответила с недоброй усмешкой: