Эмочки Алиска, Ляля и Оля приняли активное участие вподготовке праздника. Оля раздобыла клоунские костюмы, включая рыжие парики икруглые шарики носов. Алиска нарядилась в километр прозрачной ткани, котораяизображала юбку. Ткань оказалась банальной белой сеткой от комаров, которую всеприкнопливают на форточки и балконные двери. Лицо она разрисовала как у куклы,приклеила ресницы, балетки с пришитыми помпончиками неплохо гармонировали сполосатыми гольфами.

Ляля не удержалась и вырядилась женщиной‑кошкой. Чтосразу понравилось всем детишкам. Которые визжали и постоянно дергали ее захвост. Пока он не оторвался. Тогда девочка, у которой этот глупый хвосточутился в руке, расплакалась. Она отбросили толстую мохнатую веревку от себя,словно та была живая.

– Фокус‑покус, – находчивый клоун срочноприцепил Кошкин хвост на прежнее место при помощи большой булавки. Как питьдать – это был Сурикат.

Малышня развеселилась, даже плачущая девочка рассмеялась.Надо же, как просто. Все поверили и решили, что так и надо. Девочке дали сноваподергать за хвост, и после недолгих уговоров она смело рванула Лялю за хвост,едва не оставив ее с голой попой. Сурикат повалился на землю, дрыгая ногами.

Мне доверили контроль за текстом. Который был четко расписанпо репликам. Между ними теснились карандашные заметки, понятные только тому,кто их написал. А этот кто‑то находился черт знает где, но только не тут.

По сценарию Сурикату было положено кидать дротики в надувныешарики, постоянно промахиваясь и попадая в накладную задницу Танго. Но этаподлая поролоновая подушка свалилась при надевании, и Танго легкомысленно ее«забыл».

Но сценарий есть сценарий.

Когда Танго кривлялся, якобы мешая Сурикату попасть вмишень, случилось ужасное. Дротик полетел в нужном направлении. А потомраздался рев смертельно раненного медведя. Детишки буквально визжали отвосторга. Пока Танго гнался за Сурикатом, Ляля, которая кошка, не растерялась иподставила ему ножку, отчего получилась куча‑мала. Изнутри которойраздавались такие слова, которых деткам знать не положено.

Алиска вместе с ребятней спела милую глупую песенку, которуюдети выучили загодя на уроках музыки. У Алиски голос – как у ангела. Родителипросто расчувствовались от умиления. Знали бы они, какие слова порой вылетаютиз этого чудесного ротика.

А так все совсем неплохо прошло. Даже странно, но все былидовольны. Хотя от изначального текста не осталось почти ничего.

– Ах ты, коварный злодей! – театрально размахиваяруками, голосил Сурикат. – Ты вчера прокрался ко мне домой в замок ипокрал все жувачки! Дети, что надо делать с жадинами‑говядинами?

– Убивать! – Родители малость охренели от такойкровожадности.

– Поставьте его в угол, – мстительно пропищалнесчастный детеныш.

– По попе! Антонина Ивановна! Я правильноговорю? – Антонина Ивановна сделала вид, что не понимает, о чем речь.

Сурикат незамедлительно последовал совету. Последовал замахноги, обутой в нелепые огромные ботинки ярко‑желтого цвета. Поджопника неполучалось, потому что клоун путался в просторных штанах и хронически валилсяна землю. Малыши верещали, выражая радость. А Танго почему‑то пустился вкакой‑то неистовый краковяк.

Самый пик веселья пришелся на похищение Алиской парикаСуриката. Который и без искусственных волос показался всем присутствующим сущимклоуном.

Напоследок вся четверка скооперировалась и сбацала танецмаленьких кошмарных лебедей. У Алиски лопнула нитка, скрепляющая ткань слоенойюбки. Танго срочно изобразил пажа при королеве и замотал Алиску в сетку, как вкокон. Который они с Сурикатом взвалили себе на плечи и утащили в помещениедетсада. Шествие завершала наглая изящная кошка. С хвостом на булавке.

– Я не понял, что мы делали, но теперь я твердо решилпоступать в цирковое, – потный Сурикат с размазанной по лицу краскойказался допотопным демоном разнузданного веселья.

– Вот это правильно. Это просто здорово. Кстати, насуже пригласили на другой утренник. Капусты нашинкуем. Сколько нам отвалили? Дамы теперь богачи, Сурикатыч! Я тебя люблю!

– Пошел ты, поганый извращенец. Нечего тискаться, а тодевчонки про нас черт знает что подумают.

– Все‑таки надо написать свой сценарий. Чтобдобро побеждало зло. Чтоб почти спектакль!

– Ляля, они не театр, они клоунов приглашают. Им нуженшум, гам и балаган. А это мы и без репетиций умеем. Хотя песенный репертуарможно расширить. Сурикат, как мыслишь, песенку про голубой вагон осилим?

– В жопу!

Танго явно неравнодушен к Оле. Сурикат вне всяких сомненийвпечатлен Лялей. Алиска смотрит на всех как‑то по‑взросломуснисходительно. А вот Оля какая‑то потерянная. Словно воробушек морознойночью. Наверняка что‑то случилось.

– У тебя неприятности?

Вместо ответа бессильно поднятые плечи. Быть может, все‑такиудастся расспросить? Или досужее любопытство в данном случае неуместно?

– Если захочешь поговорить, то я не против. Наверняка вглазах Оли я взрослая, почти тетка, которой не понять ее проблем. На сколько онаменя младше, на пару лет? Мне в ее возрасте выпускники школы казалисьсамодовольными замшелыми динозаврами.

– Оля, прикинь, когда мне было столько, сколько тебе, яникак не могла въехать, почему я творю столько глупостей, после которых иногдаот стыда вешаться охота.

– И что, теперь поняла? – В голосе сквозит вызов.

– Ага, – теперь положено сделать равнодушнуюдолгую паузу, словно задумалась о чем‑то постороннем, не имеющемотношения к поднятой теме.

– И что ты поняла? – не выдерживает Оля.

– А? – словно очнувшись, спохватываюсь я. –А, ты про это. Надо все пробовать. Все – без разбору. Иначе не понять, что мое,а что – нет. Бывает, скажешь, как в лужу пукнешь, а потом стыдно. Или обидишького‑нибудь, а потом ночь не спишь.

Я явно говорила что‑то не то. Во всяком случае, Олюмои банальности не вдохновляли. Попробуем подойти с другой стороны:

– А однажды я по уши втрескалась в одного придурка,которому цена рубь за пучок в базарный день.

– И что? – Судя по горящим глазам, я нечаяннопопала в точку.

– Так переживала, мучилась. Точнее, это он меня мучил.Надеялся потрахаться по‑легкому.

– Это как?