– Одно другому не мешает. Тебе сказали – у тебя талант.Вот и соответствуй.

– Слушаюсь и повинуюсь, господин.

Мы еще немного поболтали. Кириллу было любопытно, почему яне захотела быть клоуном на утреннике. Ему очень нравятся карнавалы спереодеванием.

– Карнавал – это здорово. Но когда на нем естьопасность подвернуться под руку Сурикату, я – пас. Он и Танго травмоопасные.Они покалечить могут.

Кирилл посетовал, что я неактивная в смысле спорта. Бегать сним отказалась, игры подвижные не уважаю и вообще медленная.

– Ты и сам перестал бегать. Ты теперь не тренируешься,а на меня батон крошишь. Еще скажи, что я виновата, что ты завязал с боксом.

– Конечно ты, – быстро заявил Кирилл, словнотолько и ждал поднять эту тему.

– Блин. Снова я во всем виновата. Вот дела! Ну ненравится мне носиться по парку как угорелая.

Мне больше нравится медленно прогуливаться с тобой погороду. Съел?

– Это ты сейчас так говоришь. А вот пройдет лет десять,станешь неповоротливой колодой, сама локти кусать станешь. Это пока лет мало,фигура классная…

Я срочно согласилась бегать, прыгать, сигать. Но только сним на пару.

Когда я отключила трубку, то почувствовала себя просто наседьмом небе от счастья. И решила срочно сесть рисовать. Персонажи у меня ужебыли. И про них вполне можно сотворить миллион историй. Странно, но на этот разменя вдохновила Оля. Которая бьется, словно кулачный боец, с разлучницей.История получилась такая агрессивная и тупая по своей кровожадной сути, что яслегка ошалела. Особенно убедительно смотрелось Олино лицо, перекошенное вмомент драки. И топор в ее черепе. Не рисунок, а пособие для серийного маньяка.Мне стало страшно. А вдруг ее эта девчонка изувечит?

– Оля, а ты когда планируешь разборки с этой, котораяпарня твоего увела?

Надо было сначала посмотреть на часы.

– И тебе доброй ночи. Ты что, совсем не спишь? Погоди,только сигарету возьму.

Возникла пауза, прерываемая шорохами в телефонной трубке.Потом щелчок зажигалки и шумный выдох. Мне показалось, что у меня перед лицомвозникло облако дыма.

– Стася. Ты либо полная крези, либо наивняк. Тыдумаешь, я дебилка? Я не спорю, с неделю психопа‑тила, но теперьнастроение – позитив форевер. Все пучком, подруга. И спасибо тебе. Ну, чтотогда меня выслушала. Я иногда пургу гоню, извини. Короче – драки не будет.

Попрощавшись на этой оптимистической ноте, я твердо решила –показывать нарисованное Оле я не буду.

Утром позвонил Кирилл и пожелал мне доброго утра. А япотребовала в обед услышать «приятного аппетита». На что он обиделся, потомучто я ему «доброе утро» забыла сказать. Тогда я извинилась и пожелала емуудачного дня оптом и в розницу. Вот! Мы распрощались до «спокойной ночи». Тоесть до вечера. И он впервые сказал на прощание «целую». А потом ждал моегоответа.

– И я тебя в то же место.

Кирилл обозвал меня ехидной, и на этом мы расстались,довольные друг другом.

Надеюсь, что с вами не случалось подобного. Если случалось,вы поймете, как мне было трудно.

Я ненавижу, когда мной манипулируют и принуждают делать то,что не хочется. Когда на меня наседают родичи, взывая к совести или чувствудолга, типа «я твоя мать, и ты должна…», я поступаю как считаю нужным. Впрочем,часто сдаюсь под прессингом родительского авторитета. Но – именно «сдаюсь», изовсех сил показывая всем своим видом, что меня вынудили. А если докапываетсяподруга под соусом «Помоги! Спаси! Только ты и можешь!»?

– Стася! Если ты этого не сделаешь – мне нежить, – и далее в том же духе.

Оля ворвалась в мое спокойное ожидание Кирилла, какцелеустремленный паук, который уже врезался в мое темечко и опутал все, до чегодотянулся, своей липкой паутиной.

Ей не давал покоя вопрос «Почему ее парень выбрал другуюдевочку?». Быть может, она просто решила меня использовать для выяснения шансана возвращения бойфренда. Но она яростно отвергла мое предположение.

– Если я не буду знать, то стану постоянно совершатьодни и те же ошибки и никогда не встречу ту самую любовь. Которая навсегда. Тымне поможешь? Ты не откажешь? О, я знала, у тебя доброе сердце…

«И очень слабая воля», – мысленно прибавила я. Короче,мной воспользовались в деле идиотской миссии переговоров с неизвестным мнепоганцем.

Оля выбрала дислокацию в кафе, намериваясь дождаться меня синформацией в клювике. В этот день она облачилась в яркую разностильную одежду,слизав образец из молодежного журнала мод японского розлива.

Везет японским подросткам. Они прирожденные эмо. Доопределенного возраста.

Думаю, все дело в этих замечательных черных прямых волосах иудивительных глазах. Кроме того, они такие эстетичные, тощенькие, кривоногие.Просто шуганутые эмо‑пупсики! Хоть игрушки с них лепи и продавай вместоБарби. Поверьте, влет уйдут!

Японцам я успела позавидовать, пока шла к объекту. Который,ничего плохого не подозревая, с сотоварищами намеревался выпить пивка наскамейке неподалеку от школы.

Когда я увидела эту гоп‑компанию, мне стало не посебе. Ничего из Ольгиной затеи не выгорит. Во всяком случае, путного.

От растерянности я сразу задала неверный тон:

– Простите, пожалуйста, а кто из вас Артем?

– Че те надо?

– Детка, ты случаем не из этих? – Компанияпрезрительно загоготала, намекая на что‑то мне непонятное.

– Не. Я из тех. «Эти» ко мне никаким боком.

– Я тебя где‑то видел, – задумчиво пробасилчересчур длинный субъект с невероятно аккуратной стрижкой под «офисногоклерка».

Кроме роста и стрижки, в нем не было ничего примечательного,разве что потрясающие усики, придающие их обладателю сходство с мохнорылымгрызуном. Образ мелкого хищника усиливался мелкими глазками свинцового цвета.

– Очень может быть. Если Артема тут нет, то, пожалуй,пойду, – я прекрасно знала, кто из них Артем, отличительными приметамикоторого Оля прожужжала мне все уши.

– Ну я. И дальше что?

Того, который вылитый грызун, вдруг осенило, где он менявидел. Точнее, мы вспомнили одновременно. Я на всю жизнь запомню тот парк ижесткие ребра скамейки. И его потные руки на моем лице. Он тогда все пыталсямне рот закрыть ладонью. То еще воспоминание.