– Так. – Адвокат почему-то упорно старался не встречатьсяглазами с Деллой Стрит. – Не будем торопить события, старина. Что еще нового?

– Есть и еще, – сказала Делла. – Пришел Родней Уэнстон. А сним какая-то женщина, которая заявила, что она – дочь партнера Карра. Сидятздесь, в агентстве, ждут. Уэнстон считает, что она самозванка, и хочет, чтобывы ее арестовали.

– Она виделась с Карром?

– Нет. Карр все обставил так, чтобы племянник отвечал нателефонные звонки и занимался бы всеми, кто звонит по объявлению. Уэнстонговорит, что, если эта дама не сможет предъявить подлинных доказательств, ондаже не хочет слышать о том, чтобы дать ей возможность побеседовать с Карром,говорит, что всегда был против публикации объявления в газете. Считает, что этотолько привлечет мошенников, что Карру, если он имеет серьезные намерения,лучше было бы связаться с частным детективом и выяснить, что же на самом делепроизошло с дочерью партнера. Но Карра не удержишь, – говорит, что он не можетбольше ждать.

– А что же эта женщина? – спросил Мейсон.

– Он не позволяет ей рассказывать о себе. Хочет, чтобы выбыли с самого начала беседы.

– Есть еще кое-что, Перри, – доложил Дрейк.

– Что же?

– Уэнстон играет роль пресыщенного повесы. Он владеетпрелестным местечком где-то между Калвер-Сити и Санта-Моникой. Там у него ангари небольшой личный аэродром. Он довольно часто мотается на самолете вСан-Франциско и обратно. Как ты думаешь, кто у него в качестве пассажира почтикаждый такой рейс?

– Карр? – предположил Мейсон.

– Еще вот что. Когда Карр готовится лететь, к их домуподъезжает большой лимузин. Водитель открывает запертые ворота в оградепоместья, объезжает по дорожке вокруг дома, а потом мчится к ангару Уэнстона –к дальнему концу летного поля. У племянника мотор самолета уже прогрет, онвыруливает к месту, где остановился автомобиль, и делает разворот. После этогооткрывается дверь, сначала выходят китаец-слуга и Джонс Блэйн, который,по-видимому, является телохранителем. Затем выходит и сам Карр и…

– Постой, – удивленно прервал его Мейсон. – Ты говоришь –выходит?

– Что слышишь.

– Так он что же – ходит?

– Угу! Не очень, правда, здорово, но ходит.

– А как ты об этом узнал, Пол? – волнуясь, спросил Мейсон.

– Да как-то разговорился с одним бродягой, который живет вразвалюхе около железной дороги, прямо рядом с тем местом, где у Уэнстонааэродром. Знаешь, наверное, таких – сидят себе на корточках на заброшенныхпустырях, строят себе хибарки из утильной жести, что из-под нефтяных баков.Старые куски рифленого железа да пара досок – вот тебе и дом…

Мейсон понимающе кивнул.

– Так вот, этот бедолага все время видит, как Уэнстонвзлетает и возвращается после полета. Иногда берет на борт пассажира, который,вернувшись, выходит всегда в конце взлетно-посадочной полосы. И всегда рядом сним крепкий парень, вероятно, это Джонс Блэйн. И китаец. Пассажир обычнопроходит несколько шагов от самолета до автомобиля, садится в машину. Ходит ондовольно медленно, но ходит. По описанию это – Карр.

– А бродяга твой надежен, можно ему верить? – спросилМейсон.

– Гарантии дать не могу, – с сомнением ответил Дрейк. –Малый он довольно странный. Я обратил внимание на его лачугу и подумал: может,его порасспросить хорошенько. Ты же мне говорил, чтобы я следил за Уэнстоном…Денег этот бродяга за сведения никогда с меня не брал, но я ему отдал кое-чтоиз старой одежды да пару одеял. Добирался до него по шпалам. Остановился околоего хибары, разговорились. Поставил бутылку дешевого ликера, которую прихватилс собой. Хорошо посидели, до сих пор еще голова трещит. Ну, у него язык иразвязался, многое мне порассказал.

– Может, и мне сходить, – усмехнулся Мейсон, – поболтать сним?

– Тебе? – удивился Дрейк. – Да он же забулдыга, Перри. Еслибы ты знал, что мне пришлось испытать, ты бы богу душу отдал. Он страшныйпьяница. Говорю тебе, у меня и сейчас еще голова раскалывается.

Мейсон спрыгнул со стола Дрейка.

– А почему бы тебе не накачаться еще раз? – спросил он. –Чтобы вышибить головную боль, Пол? Расходы на выпивку останавливают? Толькосейчас я понял, что ты сэкономишь на этом.

– Э, – мрачно вздохнул Дрейк, – мне, поверь, не сладко было,когда я шел, спотыкаясь, по шпалам, а потом еще пришлось распивать эту бутылку,которую для натуральности я нес в свертке одеял. Шляешься в темени,разыскиваешь тут тебе всякие трупы, спишь пару часов за ночь, тащишься пешком кчерту на кулички, употребляешь дешевое пойло… И за все это – такаяблагодарность!

Мейсон пошел к двери.

– У тебя не хватило воображения, Пол. Тебе надо было сказатьему, что ты – угонщик самолета или что ты налил дорогого марочного коньяка вбутылку из-под дешевого вина.

– Посмотрим, – презрительно усмехнулся Дрейк, – как тывлезешь в эту шкуру и блеснешь перед отпетым бродягой! Давай-ка, дружище,попробуй сам!

Выйдя от Дрейка, уже на подходе к своему кабинету, Мейсонспросил у Деллы:

– Как ты думаешь, эти люди еще ждут?

– Да, – уверенно ответила она, – я сказала им, что у вассовещание, а по телефону с вами связаться трудно, так как вы предупреждали,чтобы вас не беспокоили, но что я могу сходить сама, объяснить ситуацию, и выпридете. Ну, так как? Вы оставили там нашу жестяную банку?

– Без особых затруднений, – сказал Мейсон, – я вошел с тугонабитым портфелем, в перчатках, сказал, что хочу осмотреть помещение еще раз,особенно краску на гаражной двери. Они послали проводить меня Хестер, своюслужанку, эту грубоватую и не блещущую умом женщину. Я дождался, когда онаповернулась ко мне спиной, и поставил банку на полку.

– И как думаете, она не заметила?

– Да, по-моему, она даже и не обернулась до того, как я сталподниматься по ступеням. Она или в самом деле у них рабочая лошадь, или простопритворяется ею, чтобы не вмешиваться ни в какие дела. Так что приманкапоставлена, и остается только ждать, какой зверь попадется в капкан.

– Что-то мне не нравится эта приманка, – поморщилась Делла,– смотрите, чтобы кто-нибудь не украл ее.

– Хорошо, этим пустяком я займусь, – пообещал Мейсон.

Он отпер дверь своего кабинета.

– Пойду приглашу их, – сказала Делла Стрит. – Мистер Уэнстонхочет переговорить с вами, прежде чем вы побеседуете с этой женщиной.

– Хорошо, пусть войдет. Посмотрим, что задумал он на этотраз.