дома убитой женщины психиатра, в то время была и белая «Ауди», зарегистрированная на этого Ураева. Это тот самый человек. Это он! Я уже позвонила Кашину, и он начинает, наконец-то, раскачиваться, что-то уже делает. Но я не могу сидеть, сложа руки. Не могу, когда я чувствую, — да, я чувствую это! — он тот самый «потрошитель», которого мы ищем. Я извелась вся, думая обо всех тех невинных женщинах, которых он убил — я уже вам это говорила! Они мне по ночам сняться! В общем, так, Николай, я начинаю действовать, уже начала!

— Алена, так нельзя! Это очень опасно, это все испортит. Нельзя ничего делать в одиночку!

— Вы сами недавно это делали.

— И чудом остался жив. Нельзя, Алена! — ее возбужденный голос заражал меня нервозностью.

— Я ничего такого не делаю, и мой рабочий день давно закончился. Сейчас я вам расскажу, как хочу провести этот летний вечер. Никого я не собираюсь задерживать с пистолетом, как делали вы. Пожалуйста, не беспокойтесь. Но я еще не закончила, это далеко не все. Слушайте меня дальше, и очень внимательно.

— Я сейчас нахожусь на Невском проспекте, рабочий день мой закончился, поэтому не хочу звонить в отдел и предупреждать о том, что собралась делать. Это пустяк, и лучше я вам сейчас это расскажу, но только на всякий случай. Для проформы, так сказать.

Голос у нее был одновременно веселый, шутливый, и беспокойный. Но я приготовился услышать что-нибудь опять очень неприятное.

— Пару часов назад я не выдержала и поехала по тому адресу, к газпромовскому небоскребу. Там педофил этот живет, я утром вам об этом говорила. И, возможно, не только педофил, но одновременно и тот самый «потрошитель». Хотела просто осмотреться, поговорить с тетушками на лавочке, этак по-женски, и прочее. Но потом поднялась на его этаж, и тут он вдруг вышел из своей квартиры. Знаете, мы, наверное, несколько секунд глядели друг на друга. Страшный взгляд. Или мне стало это чудиться теперь повсюду. Потом он спустился вниз, а я за ним. Короче, я поехала за его машиной, и сюда приехала. У него та же самая белая «Ауди», которую зарегистрировали видеокамеры у дома убитой женщины-психиатра. Это он, это «потрошитель»! Короче, я припарковалась за его машиной перед клубом «Мачо-стрип», на Невском. Он туда сразу вошел, а я пока сижу в своей машине.

— Ничего больше не делайте, Алена! Вы инструкции своего ФСБ о технике безопасности читали?

— Все я читала. И я сейчас не на работе. Слушайте, Коля, я тут куплю где-нибудь вуальку на лицо, чтобы он случайно меня не узнал, и успею на начало шоу в этом клубе. Днем я пробила информацию о нем по нашей базе данных. Он — танцовщик, часто пересекает границу, выезжает с труппой. Это мне интересно, я хочу посмотреть, как он танцует на сцене.

— Зачем!

— Разве я не могу оторваться вечером в веселом месте! Не одними же трупами мне заниматься! Там же, наверное, очень забавно!

— Я к вам сейчас приеду! Я сам приглашаю вас в этот клуб, если вы так туда хотите. Ждите меня в машине, я живу рядом, я буду через четверть часа!

— Вы что! Это только для женщин. Там танцуют одни полуголые мужчины. Или вы гей?

— Я не гей. Я люблю вас, Алена.

— Я это знаю, поэтому вам и позвонила.

— Тогда по другому — я дико вас ревную к этим голым «мачо».

— Но мне нужен там только один, на других я и смотреть не буду.

— Тем более. А если это действительно тот же самый? Потом он вам распорет живот. Он вас запомнил, он узнает вас и все поймет. Нельзя, Алена!

— Там же полно будет людей, я к нему и близко не подойду. Только взгляну, как он танцует. Вы ужасный перестраховщик, Николай.

— Я все равно вас ревную. И я за вас боюсь!

— Целую, Коля, у нас все еще впереди. Очень-очень нежно вас целую!

В трубке послышались короткие гудки, но я не перезвонил, я чувствовал, что это бесполезно. Вскоре я начал себя проклинать, что не поехал, не побежал к ней, даже сам по себе не отправился в этот клуб и не сел где-нибудь вдалеке от нее… Но было уже поздно.

22. В клубе

Столик Алены, по купленному ею билету, оказался с краю, рядом со скульптурой. Мужская обнаженная фигура в полный рост была выполнена в античном стиле, но не светлая и не мраморная, а из пластика, темного телесного цвета и с натуралистично вылепленными гениталиями. Алена заказала себе кофе с пирожным и осмотрелась. За столиками рассаживались почти одни только женщины, парочками или по трое, от тридцати до пятидесяти лет, веселые и раскованные, но в глазах — заметила Алена, — все прятали легкую неловкость. Общее ощущение веселого и озорного ожидания. Небольшая сцена закрыта занавесом, расписанным играющими фавнами и нимфами. Единственное, что смущало, даже раздражало Алену, и что все время лезло ей в глаза — эта обнаженная и очень эротичная скульптура мужчины.

Наконец, занавес распахнулся, и на сцену выбежали семеро молодцов, в узких, обтягивающих бедра блестящих шортиках. Публика за столиками зааплодировала, зашумела, и шоу мужских эротических танцев началось. Грянула музыка, и тела танцовщиков слились с ее пульсацией. Сначала все на сцене не слишком отличалось от обычных танцев — хотя и лишь одних полуобнаженных мускулистых красавцев. Но это был только разогрев — и танцовщиков и публики за столиками. Затем начались танцы-игры веселого эротичного смысла и движений, которые в обычной обстановке показались бы неприличными и даже непристойными, но тут все выглядело совсем иначе, зрители этого ждали и хотели, условности исчезли, все начинало казаться очень естественным и красивым.

Алена, войдя в этот зал, опасалась увидеть на сцене что-нибудь худшее, ей совершенно не хотелось присутствовать при откровенном стриптизе и демонстрации мужских гениталий, но к ее облегчению до этого тут не дошло. Тем не менее, все остальное было очень эротично, и возбуждение сидящих за столиками женщин с каждым номером нарастало. Когда начинались «перекаты» бедрами, многие из зрительниц привставали и шаловливо вскрикивали. Это были волнообразные движения мужчин тазом, от живота вниз, к гениталиям, и вперед, как при половом акте, затем обратно вверх, назад и снова вперед. И это выполняло мускулистое красивое тело в одних лишь обтягивающих шортиках, под которыми откровенно угадывались все органы. Каждый из семерых молодцов, после общих эротичных танцев исполнял и такое соло, как на соревновании, и каждый раз это вызывало