черную ромашку. Все, что я не могу найти сама, обычно беру у них.

- А мы пока сходим с вашим отцом до повозки, - сказал Амитас, дыша себе в руки, пытаясь согреть их, - Я возьму рукавицы, а то, знаете, я мерзлячий очень. К тому же проведаем нашего нового кучера. Да и кустарники нам по пути.

На этом и порешили. Каждый отправился по своему пути, Мирон сделал это быстрее всех, благо ему нужно было зайти в гости к кузнецу в соседней землянке. Когда он постучался в обделанную черным чугуном дверь, другие искатели ингредиентов уже были на расстоянии многих саженей позади его и не увидели, как он вошел.

Клясень с Белославой отправились прямиком на ярмарку, которая и не собиралась утихать. Амитас же и отец травницы свернули к большой дороге, там по пути должна была быть конюшня трактирщика, в которой и остановился бывший кучер прислужника Гунтогрога.

- У нас отличная повозка, крытая, - сказал Амитас, бодро шагая по мерзлой земле, - Там можно спокойно переночевать, поэтому наш кучер и не стал пользоваться услугами трактира, а решил остаться прямо в повозке. Только парень он темный, хотя и простой. Но, наверное, все же больше простой... – он задумался, - Черт, а мы ведь даже не знаем его имени. Как, впрочем, мы не спросили и вашего, - он виновато улыбнулся, глядя в глаза отцу Белославы, - Тут все так завертелось, не до этого было, вы уж нас простите. Как вас зовут?

- Велемир, - ответил отец Белославы, - Ничего, все в порядке, сам виноват. Встретил гостей, лежа на полу! Поделом мне! А как же так получилось, что ваш кучер для вас малознакомый? Неужели он лишь недавно... Ой!

Велемир внезапно упал на холодную траву, запнувшись о какую-то кочерыгу, торчавшую из земли.

- Говорите вы складно, а все же хмель в вас еще гуляет, - Амитас помог ему подняться, - Почему мы его так мало знаем, говорите? О, это долгая история. Скажем так, мы все вместе бежали от одного гнусного человека. Поклонялся Гунтогрогу.

- Ого, за такие дела нынче сжигают живьем, - отряхнулся Велемир, и они двинулись дальше, - В наши дни церковь преследует только староверов и нововеров.

- Нововеров? – спросил Амитас, - Это вы так называете многочисленных изобретателей? Да, в последнее время их много развелось. Хотя, как по мне, они никому не мешают.

- Но все же их пресекают. И иногда действительно справедливо! Этой весной один сапожник с нашей деревни, безумный изобретатель всякой всячины, был взят под стражу за свое немыслимое изобретение. Он взял обычные стеклышки, повозился с ними, что-то там повырезал, почистил, пошкурил и засунул в трубу самогонного куба одного хмелевара, старины Ямдуса.

- И что же она делала, эта штука? – поинтересовался Амитас, постоянно прикладывая руки ко рту и обогревая их своим теплым дыханием, - Выпаривала изысканный самогон?

- О, нет, нет! – с неким восхищением сказал Велемир, - Труба шла отдельно от куба, так что ее можно было носить с собой. Он назвал ее подзорной трубой. Выйдешь утром в поле, направишь эту чертову трубу вдаль на соседнюю деревню и вглядываешься в один конец. И перед тобой эта деревня словно ты там и находишься. Диво дивное!

- Так это изобрели еще до Святого Алирана! В Великограде такие, говорят, свободно продают. А в Черноземии моряки вообще без нее в море ни шагу, без этой подзорной трубы. Так говорят, я сам не был ни в Великограде, ни в Черноземии, хоть и путешествую немало.

- Да у них-то может и продают через каждый дом, а у нас это все в диковинку. В общем, посадили этого сапожника в тюрьму, дескать, такая труба может человеку заглянуть за облака к Алирану. Церковь была непреклонна. А мне лично лишь самогонный куб старины Ямдуса жалко, хорошее пойло он готовил. Кстати, когда эта там уже твоя повозка представится? У вас найдется что выпить? Я как Ямдуса вспомнил, сразу с теплотой представил и вкус его ядреного напитка, - Велемир блаженно закрыл глаза, словно и вправду глотнул любимого самогона, - Ну что, найдется или нет? Без доброй кружки и дело не пойдет. Угости старого вояку. Я еще за освобождение Тарицы воевал, когда ты еще не родился. «За Тарицу!» - наш боевой клич был.

- А ты матерый пьянчуга, - прошептал Амитас как будто себе, чтобы спутник его не услышал, - В повозке должна найтись брага, где-то полбутыли. Но вы ведь вы еще толком не просохли? Уже не ползаете, конечно, но до конца не протрезвели.

- А мне нельзя трезветь, - довольно просто объяснил Велемир, - Трезвый я злой и никакой. У меня только два состояния бывает – пьяный и с похмелья.

- А сейчас какое? – спросил Амитас, пытаясь уловить степень опьянения по перегару, который веял от Велемира, - Уж простите, но несет от вас словно из трактирского погреба.

- Сейчас я еще немного пьяный, но уже немного с похмелья. Короче говоря, где там твоя бутылка?

- Вот, уже виднеется, - вгляделся вдаль Амитас, где мелькали деревенский трактир и конюшня, - По крайней мере, не угнали.

Они почти дошли до главной дороги, ведущей из Серебрицы дальше на юг, где вплотную к ней расположился небольшой трактир, на втором этаже которого проезжающие мимо путники могли переночевать. Повозка, словно еще одна маленькая постройка, ютилась близ конюшни без своей кобылы. Свет одинокого фонаря падал на брезент, натянутый поверх повозки. Когда они подошли поближе, изнутри слышался громкий храп.

- И сам не удрал, - сказал Амитас, предполагая, что храп принадлежит кучеру, - Сейчас я залезу, подождите меня, заберу рукавицы и бутылку.

Он лихо залез внутрь, а его спутник Велемир остался ждать снаружи, глядя по сторонам и любуясь красотой звездной ночи и предвкушая выпивку.

- Ловите бутылку, - послышался звонкий голос Амитас из повозки, - Смотрите, чтобы не разбилась.

Велемир приготовился ловить бутылку, приняв сосредоточенное положение и подставил ладони. Из темного зева повозки вылетел предмет, очертания которого уже показались ему подозрительными в полете. Когда он поймал это в руки, он громогласно завопил, уронил предмет, а сам упал на холодную грязную землю.

- Черти земные, что это? – попятился назад испугавшийся отец Белославы, - Ты, подлец, что ты мне подсунул?

Он дополз спиной назад до стены конюшни и уперся