class="p1">– Вот, значит, какой он у тебя, – сказал Эмметт и глотнул шампанского.

– Что? Ой, нет. Ну, в колледже – да, но теперь… э-э… нет.

– Ты покраснела. Как будто тебя завалили.

– Что? Даже не знаю, что это значит. Хватит.

Они шли по коридору третьего этажа, когда среди толпы она узнала брата – узнала по росту и по движениям. Он стоял в углу, высокий и мохнатый, одетый в костюм Бигфута и в полностью скрывающей лицо маске, которые будто привезли на вечеринку прямиком из Голливудской студии. Такие дорогие реалистичные костюмы Бигфута покупали любители розыгрышей, которые облачались в них, чтобы друзья сняли на видео, как они идут по лесу, чтобы продать записи любителям сенсаций.

БИГФУТ ЗАМЕЧЕН ОПЯТЬ – НА ЭТОТ РАЗ В КЕНТУККИ!

Оранжевые лампочки, мерцая под потолком, брезжили сквозь открытые двери комнат. Когда они добрались до Лионела, он полез в стоящий на полу кулер, поплескался среди льда и вытащил Бигфутову руку. Весь залитый тыквенным светом, он сунул Эмметту бутылочку пива. К тому времени шампанское у Эмметта закончилось, и Лионел, забрав у него пустую бутылку, со звоном кинул ее в небольшую коробку для тары. Это был типичный, своевременный, яркий Лионел, предполагавший, что Эмметт будет с пустой бутылкой, хотя еще не был с ним знаком, и достаточно ответственный, чтобы удостовериться, что стекло пойдет в утиль. Брат был невероятен в космических масштабах.

– Ли, это Эмметт, – обняв брата за мохнатую талию, сказала Талли. Лионел обнял ее в ответ, так сильно сжав, что она пискнула. Подняв руку, он сорвал с себя маску и держал ее, будто ветхозаветный царь, только что отрубивший голову предателю. Его красивое, слегка вспотевшее лицо улыбалось.

– Эмметт, я Лионел Кларк, старший брат Луллы. Добро пожаловать к нам. Мы тебе рады. – Он заключил Эмметта в объятия и похлопал по спине.

– Приятно познакомиться, Лионел. Много слышал о тебе, и все в превосходной степени, – сказал Эмметт.

– Это, кстати, взаимно – сегодня позвонила мама и рассказала, что завтракала с вами. И что ты чистил Луле водостоки. Спасибо, Эмметт. Я собирался сказать тебе об этом, – взглянув на Талли, сказал Лионел.

– Конечно, нет проблем, – сказал Эмметт.

Талли обошла вокруг Лионела, потрогала его костюм.

– Смутно напоминает Чубакку, правда? – сказал Лионел. – А вы из «Секретных материалов»! Я оценил. Выглядите отлично. А я тут просто отрываюсь возле кулера, наблюдая исподтишка за людьми, которые ходят и ищут меня.

– Тут у тебя наверху в одной из спален Динь-Динь уединилась с оборотнем. И Нико здесь, – сказала Талли.

– Нико Тейт? А ты… знаешь… хорошо тогда, – сказал Лионел. Талли покачала головой и улыбнулась. – С Хеллоуином тебя!

– С Хеллоуином! – ухмыльнувшись, сказала Талли.

– Значит, Эмметт, ты из Клементины?

– Да, – ответил Эмметт.

– Ну я рад, что ты здесь. И еще рад, что ты хорошо заботишься о сестре, – сказал он и, легонько захватив Талли за шею, нежно щелкнул ее по лбу.

– Перестань, Ли. Испортишь мою Скалли! – Лионел разжал захват, она шлепнула его по руке. – Папа и Глори здесь? – Талли взбила волосы.

– Да-а, папа прислал сообщение. Она где-то там, – сказал он. – Слушайте, дайте знать, если вам что-то понадобится. Располагайтесь.

Талли допила шампанское, и Лионел, забрав у нее тару, полез в кулер и протянул ей мокрую бутылочку пива цвета меди.

– Ах ты мой любимый, – сказала она.

– А ты – моя, сестричка.

Талли и Эмметт пошли по коридору, который мерцал и пульсировал, словно кровь в вене, уносящая их все дальше от сердца – брата Талли. Обернувшись, она увидела, как он, надев маску Бигфута, спрятался от посторонних глаз.

Эмметт

(На втором этаже у Лионела небольшая художественная галерея. Многие, наверное, назвали бы это коридором, но он широченный и весь завешан картинами в рамах. Дверной проход, как два центуриона, обрамляют большие вазы фирмы «Голдшейдер». Золотая скульптура, похожая на Бранкузи[66], отбрасывает тень на блестящую деревянную поверхность стола. Бранкузи не так давно ушел на аукционе больше чем за пятьдесят семь миллионов. Все здесь, в доме, очень богато, он изобилует деньгами, которые льются, как водопад за большим окном в гостиной.)

Так как Эмметт оставил мобильник у Талли дома, он не имел доступа к почте, но все еще думал о ней. Не мог не думать ни о чем другом с тех пор, как наверху впервые познакомился с Лионелом. И когда их приветствовала Зора. На вид Лионел не показался Эмметту ни тупым братком-финансистом, ни придурком. Он был щедрым и добродушным, не переживал за свой дом и за то, что пьяные гости в замысловатых костюмах испортят дорогую коллекцию произведений искусства. Эмметту он сразу понравился, и отношения Лионела и Талли на самом деле казались отличными, брат и сестра светились любовью друг к другу.

Угощения на вечеринке было достаточно, но гости также принесли с собой множество тортов, печенья, пирогов, фруктов. Не то чтобы это была настоящая вакханалия (во всяком случае, пока до нее дело не дошло), но обстановка могла измениться в любой момент. Все было в изобилии: вина, еды, пространства дома, которое всё расширялось на глазах у Эмметта по мере того, как он гулял по его просторам.

(Люди в костюмах заполняют кухню, входя и выходя через три высокие двойные двери из стекла, ведущие на открытый воздух. Пьют. Танцуют. Общаются. Едят. Публика потягивает шипучий джин[67] с тропически зелеными дольками лайма. Звякают бурбоном. Залпом глотают пиво. Наполняют бокалы красным или белым из сфер для разлива вина, вылавливают из раковины яблоки. Сменяющиеся составы людей, протягивающих руки, будто щупальца осьминога, за квадратиками маршмеллоу в шоколаде, солеными орешками, вонючим сыром и инжиром. Вялые руки, которые раз за разом оживают и жаждут, как в «Сотворении Адама».)

Эмметт и Талли положили себе на тарелки острых куриных крылышек и кебабов из стейка, зеленого перца, помидоров и грибов. Жареной картошки, фаршированных халапеньо, маринованного острого перца. Оливки начинены козьим сыром с зеленью. Мимо них пронесся человек в желтой шляпе с медным ведром, наполненным бутылками шампанского, на плече у него сидела обезьяна-капуцин. Животное взвизгнуло, посмотрело Эмметту в глаза, широко раскрыло рот. Эмметт уставился на него в ответ и тоже открыл рот.

– Эй, чувак, – улыбаясь, успел поприветствовать он обезьяну, пока она не скрылась из вида.

– Черт побери. Я совсем забыла рассказать тебе про Человека в Желтой Шляпе и про его Любопытного Джорджа! Они бывают здесь каждый год, – сказала Талли. Она рассмеялась и прикрыла рот рукой, дожевывая, и тут же указала рукой в другой конец комнаты. – Познакомься с моими папой и мачехой. – Она подняла руку, приветствуя направляющуюся к ним пару в костюмах Шафта и Фокси Браун[68]. – Привет, папа, – обняв отца, сказала она. – Глори, как ты мило выглядишь.

– Благодарю, Талли, – сказала Глори и отступила на шаг, дав возможность рассмотреть ее костюм.

– А это мой друг Эмметт. Эмметт, это мой папа, Гас, и мачеха, Глори, – слегка подтолкнув его вперед, сказала Талли.

Эмметт поздоровался с ними, пожал обоим руки.

– Вы оба прекрасно выглядите. Когда вы появились, нужно было, чтобы заиграла музыка из «Шафта», – сказал он.

Гас закивал и рассмеялся.

– Она определенно крутилась у меня в голове, для дополнения образа.

– А вы кто? – подавшись вперед, чтобы рассмотреть бейджик у Талли, спросила Глори. – Ах, тот страшный фильм про инопланетян, – узнавая, сказала она. – Меня даже музыка из него пугает.

– Я – Скалли, он – Малдер.

Эмметт допивал пиво из почти пустой бутылки и вовсе даже не возражал против светской беседы с родными Талли. Она так радовалась общению со всеми. Он рассказал Гасу и Глори, откуда он и что Талли была причиной его приезда в Луисвилл – то же самое он говорил утром Джудит. И хотя это была ложь, она больше таковой не казалась. Теперь он не мог, да и не хотел представить себе Луисвилл без Талли. Гас и Глори рассказали, что родились и выросли в Луисвилле и что любят путешествовать. Что недавно вернулись из Греции и следующей весной планировали поехать снова.

– А где мой сын? – оглядевшись по сторонам,