– Что будем делать? – спросил кормчий лодьи, кряжистый мужик по имени Донарь.

– Отдыхать, – коротко бросил Рерик. – Пока купец не скроется с глаз. А затем через рукав обгоним его посудину и выйдем ему навстречу. Это должно случиться ближе к вечеру. Лихим наскоком нам купца не взять.

– Это почему же?! – взвился варяг Сигвальд, который уже начал заводиться перед предстоящим сражением. – Я один половину этих чужеземцев раскидаю!

– Никто в этом не сомневается, – миролюбиво сказал Рерик. – Да только тебе они не дадут даже приблизиться к ним.

– Как так? – растерялся Сигвальд.

– Присмотрись к этому кораблю. Видишь, на носу длинные трубы?

– Вижу.

– Знаешь, что это?

– Откуда?

– Вот-вот… Похоже, это ромеи. Их корабли плюются огнем, который нельзя потушить. Как раз из этих труб… – Сокол-Рерик весьма кстати вспомнил рассказ Чтибора, которому в юности пришлось воевать против византийцев. – Поэтому брать их нужно по-тихому, ночью. Лучше всего перед рассветом.

На том и порешили…

Стоявший на якоре гураби медленно переваливался с борта на борт, почти невидимый в полной темноте. Ночью к-б-тан плыть не рискнул. Луна спряталась за тучами, стояла удивительная тишина, и лишь легкий плеск речной волны, которая накатывалась на песчаный берег, нарушал спокойствие весенней ночи. Страж-бербер, наблюдавший за водой с левого борта, был зорким малым; он видел в темноте, как кошка. Но все равно не обратил внимания на странное движение камышинок, которые плыли вниз по течению, постепенно приближаясь к гураби.

Эка невидаль – река всегда несет какой-нибудь мусор. Тем более что вместе с камышинками небыстрый поток тащил пучки травы и ветки деревьев. Похоже, в верховьях Дона задул сильный ветер и прошли дожди, потому что прежде прозрачная вода окрасилась в желтоватый цвет.

Бербер так и не успел понять, почему в его сердце вдруг угнездилась резкая боль. Перед ним что-то мелькнуло, а затем он свалился за борт, где его бережно подхватили сильные руки и тихо отправили по течению в последний путь – чтобы не вспугнуть остальных стражей. Рерик с удовлетворением ухмыльнулся; небольшой лук с плечами из козлиного рога, которому не страшно пребывание в воде, и тетива, скрученная из тонких воловьих жил, не подвели. Пущенная им стрела вонзилась ровно туда, куда он и хотел, – между пластинами панциря, как раз под сердцем бербера.

Камышинки медленно начали всплывать. Как и рассчитывал Рерик, иноземное судно бросило на ночь якорь, и, конечно же, у мелководного левого берега. Что было русам только на руку. Лодьи были спрятаны в камышах выше по течению реки, и, когда наступила предрассветная пора, лучшие пловцы среди «волков», дыша через длинные камышинки, пошли по дну, чтобы незаметно подобраться к купеческому судну.

Лодьи готовы были ринуться вперед, когда передовая команда пойдет на абордаж. Главной задачей пловцов было не дать арабам (а это точно были мусульмане; об этом доложил лазутчик, которого с вечера послали разведать обстановку) пустить в ход страшный «огонь ромеев», который может сжечь лодьи.

Взлетели в воздух волосяные арканы с крюками, обмотанными тряпками, на конце, чтобы не стучали о дерево борта. Еще несколько мгновений – и русы в красной боевой раскраске, которую не смывала вода, похожие на злых дэвов[91], созданных в виде человека Ангро-Манью, князем тьмы, оказались на борту гураби.

Засвистели стрелы – Рерик стрелял с поразительной быстротой. Он опустошил колчан, что называется, в мгновение ока, и ни одна стрела не ушла мимо цели. Вся немногочисленная ночная стража была уничтожена.

– Факелы! – вскричал Рерик.

Он понимал, что людей у него маловато. Как ни старались «волки» действовать тихо, все равно чуткие берберы-пограничники подняли тревогу и ощетинились копьями. Боя Рерик не боялся, он не сомневался, что победа будет за русами, но ему не хотелось терять товарищей. Поэтому юный воевода придумал блестящий ход.

Загорелись факелы, которые были замотаны в просмоленную ткань, – чтобы не подмочить в воде. И сразу же факельщики бросились к трубам, где хранились горшки с зажигательной смесью. А Рерик громко прокричал на хазарском языке:

– Сдавайтесь! Иначе все вы умрете! Мы сожжем ваш корабль!

Он сообразил, что купец должен знать язык хазар; ведь судно явно направлялось в Итиль.

Берберы хищно оскалились. Они не знали хазарского языка, но поняли смысл сказанного Рериком. И все равно храбрые воины готовы были умереть, но защитить господина, который был вверен Хишамом ибн Мерваном под их защиту. Они были преданы начальнику пограничной стражи до мозга костей.

Один из них, гигантского роста бербер, воин-ветеран, завыв по-волчьи, метнул в Рерика дротик-харбу. Казалось, с такого близкого расстояния он просто не мог промахнуться, тем не менее Рерик легко уклонился, и страшный наконечник, размером с добрый меч, просвистел на расстоянии двух пальцев от его груди. Разъяренный неудачей, бербер выхватил свой меч-идви и бросился на Рерика, который спокойно ждал его приближения, даже не делая попыток обнажить свой знаменитый клинок.

Бербер замахнулся… и все дальнейшее произошло, как в дурном сне. По крайней мере, так показалось охране Моше бен Сахла. Что касается русов, то Рерик лишь слегка удивил их – но только своим ледяным спокойствием перед смертельной опасностью. То, как он орудует мечом, все хорошо знали.

Казалось, меч Рерика сам вылетел из ножен. Миг – и голова бербера в большой голубой чалме, которая была наверчена на шлем, покатилась по палубе под ноги его товарищам. Берберы невольно шарахнулись назад, но тут взыграло их ретивое, и они уже готовы были вступить в смертельную схватку (тем более бывалые пограничники уже сообразили, что страшных «дэвов» немного, всего ничего), но тут раздался чей-то властный голос, который крикнул на языке берберов:

– Отставить! Всем стоять на местах!

Рерик скосил глаза и узрел приятного с виду господина, который смотрел на него вполне доброжелательно и даже слегка улыбался. Видимо, это и был купец. Что ж, с хозяином легче договариваться, нежели с его верными псами…

Моше бен Сахл был совсем не против, чтобы берберы смели с палубы гураби непрошеных гостей, явно разбойников. Но он единственный из всех на корабле успел заметить, что к гураби на большой скорости приближаются две боевые лодьи, и понял, что шансов уцелеть у команды корабля и берберов почти не осталось. Моше бен Сахл не боялся смерти, но в каюте находился сын прожженного авантюриста, его надежда и опора. И сына нужно было спасти от верной гибели любой ценой. Любой!

– Мы послы эмира Кордовы, блистательного Абд ар-Рахмана II, да пребудет с ним благословение Аллаха, – начал свою речь Моше, улыбаясь все так же доброжелательно и спокойно. – Вам должно быть известно, что послы неприкосновенны. Поэтому забудем про этот маленький инцидент…