в сторону человека, скалясь и порыкивая. Волк уже почти не видел Ивана, но чувствовал его запах. Ему никогда не нравился этот смрад, забивающий ноздри, однако теперь он не мог сопротивляться. Тело не поддавалось, остались лишь яркие глаза-маяки, сияющие в ночи.

Иван смотрел в глаза хищника и не мог отвести взгляд. Волк и вправду оказался огромным и страшным, прямо как в сказках. Мальчик понимал, что зверь его уже не достанет, но все еще не решался прикоснуться к его шерсти, а так хотелось… Иван думал, чем он может помочь этому бродяге, чем он способен скрасить его последние мгновения. Наконец он понял, что может спеть. Иван слышал, что детям обычно поют, когда им становится страшно. Интересно, умирающие люди тоже любят, когда им поют песни? Рита бы тоже хотела услышать какую-нибудь хорошую песню в исполнении сына, не правда ли? Жаль, что уже поздно.

Первое, что пришло в голову Ивану, — грустная песня «Предзимье» из какой-то передачи по телевизору. Кажется, она берет за основу стихотворение смоленского поэта, только вот мальчик никак не мог вспомнить какого…

Туман роняет грустно слезы

В еловый лес, как малахит;

И только белый ствол березы

Свечой на холмике стоит.

В лесу вовсю кипит работа,

Хвосты мелькают здесь и там,

У птиц, зверей — одна забота:

Зима крадется по пятам.

А с ней под шум листвы и холод

Вот-вот лаптями заскрипит,

И непременный спутник — голод

Сознанье мраком ослепит.

Едва спасутся кладовые

От расхитителей-ворюг:

Сороки — псы сторожевые —

Покинут лес от зимних вьюг.

Лисица на тропу выходит,

И слышно клацанье зубов:

Медведь-шатун здесь тенью бродит

Под завывание волков.

Иван пел неплохо, с душой, вкладывая в протяжные ноты эмоцию, и представлял себе зимний лес во всех красках. Старый зверь внимательно слушал его, поворачивая треугольные уши в сторону звука. Волк уже тяжело дышал, ему с трудом давались даже самые простые движения. Он приоткрыл пасть и жалобно заскулил, точно собака, а затем закрыл глаза и затих. У Ивана по спине пробежали мурашки. Сейчас этот дикарь был так похож на его Цилю… Сердце мальчишки сжалось от тоски, и он погладил умирающего гиганта по клиновидной морде. Волк больше не издал ни звука, лишь уткнулся мордой в ладонь Ивана и навсегда уснул.

Утро наступило очень быстро. Иван всю оставшуюся ночь рыл могилу для волка среди камышей, а затем засыпал его охладевшее тело землей. Мальчик завалил холмик рогозом и воткнул рогатину, оставшуюся от рыбаков, в основание могилы. Он испытывал смешанные чувства, в них ему еще предстояло разобраться. Иван направился домой, а по пути встретил радостную рыжую бестию — Цилю, с лаем несущуюся ему навстречу. Иван улыбнулся любимице и широко распахнул руки, желая скорее заключить ее в объятиях.

Глава 4

В жаркое июльское лето Гроза вступила в полном здравия и энергии состоянии. Волчица росла не по дням, а по часам. Ее детский пух сменялся остевым волосом, морда вытягивалась, а уши становились больше головы. Она входила в переходный возраст, когда тело молодого животного выглядело нелепо и непропорционально развивалось. Гроза хоть и была нескладным подростком, но за нелепо длинными ногами и коротким хвостом скрывалась красота. Молодая волчица обладала красивой шерстью, которой могла позавидовать любая норка. Она чем-то напоминала белую шубу матери, однако словно с вплетенными в нее серебряными нитями.

Белая волчица уже перестала кормить волчат молоком и отрыгивать им полупереваренное мясо. Теперь они полностью перешли на живой корм, начали сами убивать мелкую добычу, которую она им приносила. Поначалу контуженные мыши и крысы казались им весьма непривлекательной трапезой, однако впоследствии они поняли, что это был единственно верный способ питаться и получать силы и энергию для набора массы и развития. Как известно, самое главное для волчонка — успеть вырасти и дожить до года, когда его тело будет способно сравняться по силе и ловкости со взрослыми особями.

Гроза быстро переняла привычки матери. Ее не пугала перспектива самостоятельной охоты, напротив, ее увлекал этот процесс. Зачастую она самостоятельно выслеживала мышей, сладко спящих в своих норках, а затем разоряла их гнезда, чавкая теплыми маленькими мышатами. Поля, где она находила мышиные гнездышки, стали ее любимыми местами в тайге. Мать-волчица проходила с волчатами многие километры, знакомя их с просторами, где им предстоит существовать, если они переживут подростковый период.

Сегодня они остановились у речки, разделявшей сосновый бор. У нее был довольно крутой берег, заросший кустами ежевики. Белая охотница решила перебраться на другой берег, поэтому повела семейство вдоль зарослей, ища место, где реку можно было перейти вброд. Это оказалось непростой задачей. Кусты ежевики сменились густым малинником, а река не становилась мельче. Из глубины виднелись длинные водоросли, вытянувшиеся по течению. Волчатам-подросткам не по силам преодолеть такое испытание, крайне опрометчиво идти на безосновательный риск, однако охотница не сдавалась. Спустя некоторое время она заприметила островок земли на середине реки, а вокруг него — россыпь каменных глыб. Она остановилась и тоненько заскулила, призывая волчат следовать за ней. Белая хищница сделала первый шаг, затем еще пару. Уровень воды достигал ее коленного сустава. Самый маленький из волчат никак не решался последовать за ней. Он жалобно попискивал и рычал на водоросли, обвивавшие его лапки, как только он погружал их в реку. Белая волчица подбадривала его, толкала носом и облизывала морду, однако сын упрямился и отказывался двигаться вперед. Хищница еще несколько раз попыталась подозвать волчонка, но когда поняла, что ее просьбы безрезультатны, то взяла его за шкирку, точно как в детстве, а затем начала пересекать реку.

Течение оказалось сильнее, чем она предполагала. С такой ношей идти было трудно, лапы казались сделанными из камня. Волчица ощутила разницу между весом маленьких волчат и их нынешними габаритами. К тому же сын скулил от страха и ерзал в зубах, от чего матери приходилось перехватывать его холку зубами все ближе к лопаткам. Белая волчица краем глаза следила за остальными ее детьми. Они держались достойно и старались изо всех сил преодолеть нелегкое испытание.

Гроза помнила, как чуть не захлебнулась, пытаясь поймать рыбу, однако шла вперед вслед за храброй матерью-волчицей. Пожалуй, сейчас она более всего походила на норку с серебряной шубкой. Добравшись до места, где река становилась резко глубже, она упустила момент, когда нужно было начать плыть, поэтому окунулась с головой и чуть не запуталась в водорослях. Умудренная прошлым опытом, Гроза быстро вынырнула и сообразила, как именно нужно плыть. Она