агитации и ведению широкой агитационно-пропагандистской работы по внедрению в среду еврейской молодежи идей „палестинизма“ и отрыву ее от влияния комсомола;

в) изданию еврейской националистической литературы и выпуску антисоветских листовок, для чего имелись подпольные типографии;

г) организации нелегальной переброски сионистов в Палестину;

д) сбору денежных средств среди еврейского населения и через различные еврейские филантропические общества на подпольную работу и содержание руководящего ядра организации.

Существовавшее сионистское подполье на Украине, в Белоруссии, в Молдавии и в Прибалтийских республиках поддерживало между собой организационную связь, периодически посылало друг другу своих эмиссаров и курьеров для контактирования и оказания практической помощи в проведении вражеской работы;

е) использованию нелегальных резидентур и эмиссаров американской организации „Джойнт“ для установления связей с закордонными националистическими центрами.

Органы госбезопасности… вскрыли ряд сионистских организаций. Так, УНКГБ Львовской области в 1940 г. в результате агентурной разработки арестовало группу сионистов-ревизионистов „Иргун-цевей леуми“, которая имела в своем распоряжении радиостанцию, гранаты и взрывчатку, которую они использовали при совершении диверсионных актов на государственных объектах.

НКГБ Литовской ССР в процессе разработки сионистов, проходивших по делу „Неугомонные“, были получены данные о существовании в г. Вильнюсе подпольной сионистской типографии, которая изготовляла фиктивные документы, так называемые визы, будто бы выданные английским консульством для выезда в Палестину.

В 1940 г. УНКГБ Черновицкой области была ликвидирована сионистская организация „Гашомер-Гацоир’. В своем распоряжении эта группа имела шапирограф, который использовался… для нелегального выпуска воззваний и листовок.

В предвоенный период в результате активной разработки были вскрыты сионистские организации в Прибалтике, Белоруссии и Молдавской ССР (дела „Утописты“, „Жаботинцы-Украина“).

НКГБ Белорусской ССР в начале 1941 г. в результате реализации дела „Кочевники“ был арестован 21 человек, входивший в глубоко законспирированную сионистскую организацию, именуемую „Фрайгайт“ („Свобода“).

Каждый член организации перед вступлением принимал присягу, платил членские взносы. Организация выпускала нелегальную газету, имела множительные аппараты. Организация строилась группами по 3–5 человек. Руководство группами осуществлялось при помощи курьеров и связников.

Еврейские националистические формирования всех толков и направлений в предвоенный период наряду с лозунгом создания национального правоохранного убежища евреев в Палестине в своей борьбе с Советской властью использовали все существующие формы и методы подрывной деятельности. Имея широкие связи с американской организацией „Джойнт“, которая по существу занималась разведывательной деятельностью, они собирали и передавали американцам шпионские сведения. Широко использовала сионистов и английская разведка.

Официальная „Джойнт“ выделяла сионистам денежные средства.

Начальник Третьего Управления НКГБ СССР“.»

Голубцов молча вернул документ.

Бутону надоело сидеть под столом, и он высунул голову, требуя внимания. Бельченко усмехнулся:

– Что у тебя за собачка такая забавная?

– Тибетский водолаз или финская овчарка. Жена в Москве нашла. Сюда перевели, с собой взяли. Не бросать же тварь живую. Да еще такую лохматую. Да еще такую улыбчивую… Да еще такую понятливую… Прямо, как еврейская такса.

– А что, есть и такая порода? – удивился Бельченко.

– Нет, так выведем, правда, Бутоша?

* * *

И вдруг выяснилось, что лейтенант Черничкина живет в том же самом офицерском общежитии на Костельной, где квартировал и Горохов. Только на разных этажах – Галина на втором, а он на первом. В один прекрасный майский день они оба столкнулись у входа в большое двухэтажное здание с высоким мезонином. (В начале прошлого века там размещалась масонская ложа). Оба обрадовались, как будто сто лет не виделись и случайно встретились в незнакомом городе. Галина жила в комнате с тремя соседками – девушками-связистками, а Василий занимал угловой апартамент один, и, конечно же, пригласил Черничкину на братский ужин.

– А с подругой можно?

Горохов надеялся на беседу тет-а-тет, но не подал виду, что слегка разочарован таким предложением.

– Ну конечно!

В ожидании гостей он быстро привел жилище в порядок, сбегал в лавку и накрыл стол: вокруг бутылки «Муската» расположились тарелки с нарезанным сыром, краковской колбасой, помидорами. Были открыты шпроты. Приведен в боевую готовность маленький дорожный патефон. Девушки пришли с пирожками и грушевым вареньем. Галину, успевшую переодеться в тонкую белую сорочку и такую же белую юбку, сопровождала черноволосая и черноглазая бурятка с петлицами младшего лейтенанта войск связи.

– Дарима! Улан-Удэ! – И, засмеявшись, добавила: – Байкал! В наших краях не бывали?

– Нет. Восточнее Урала не выезжал.

– Приезжайте! Приглашаю!

– Спасибо, обязательно приедем! Да, Галина?

– Приедем!

Девушки просидели в гостях допоздна. Горохов танцевал с каждой по очереди. Из дворца он перенес к себе более сотни грампластинок. Почти все они были заграничного выпуска. Бывшие их владельцы слишком спешно покинули город и оставили фонотеку на разбор. Тут было немало песен Марлен Дитрих, польских шансоньеток, подборка танго. Горохов несколько раз ставил новомодный фокстрот «Гольфстрим» – тревожную быструю музыку. Темп и мелодия рождали предчувствие некой смутной беды, да и сам танец походил скорее на бегство от этой беды, бегство вдвоем, безо всякой любовной истомы. Капитан трижды ставил эту пластинку и трижды приглашал на «Гольфстрим» только Галину. Тончайшую блузку колыхал молодой жар ее глубоко открытой груди. Танцуя с ней, он проникался двойным волнением – от торопливой нервной музыки и от близости молодого разгоряченного женского тела.

В первые дни знакомства он принял Галину за смазливую простушку-веселушку, не более того. Но приглядевшись, понял, что лейтенант Черничкина намного серьезнее, чем он себе представлял, что под маской, которую она так умело носит, есть своя тайна и своя глубина. И теперь он был просто счастлив, что они живут под одной крышей и ходят на службу в одни и те же стены, и что в их окна сейчас заглядывает одно и то же солнце, по-закатному алое и бесформенное, как раскаленная поковка.

Девушки ушли к себе заполночь, разрешив на прощанье поцеловать себя в щечку…

* * *

Отец Николай ехал верхом в деревню Огородники. Его пригласили знакомые землекопы-колодезники освятить начало работы – копать колодец на выбранном месте. Верная