– Ура! – воскликнул Ваби, верно уже в двадцатый раз. – Знаете, что это значит? Мы выйдем на охоту за потерянной золотой жилой уже через пару недель!

– Это значит… – продолжил Род.

– Значит, что вы все счастливы, – подхватила Миннетаки. – Все, кроме меня! Я рада за Родерика, и я хочу познакомиться с его матушкой. Но вы уходите – а я остаюсь…

Ее голос дрогнул. Ваби и Род прекратили буйное веселье.

– Мне жаль, сестра, – сказал Ваби. – Но с этим ничего нельзя поделать.

– Как ярко светить солнце, – разрядил обстановку Мукоки. – Снег, лед таять. Уже прийти весна!

Глава VII

На пути к золоту

Теперь с каждым днем солнце всходило все раньше, день становился длиннее, а воздух – теплее; и вместе с теплом возвращались ароматы расцветающей земли, и бесчисленные звуки невидимой, скрытой от человеческих глаз лесной жизни, что пробуждалась от долгого сна под зимними снегами. Кукши с утра до вечера щебетали в ветвях, распевая брачные песни; сойки и вороны распушали перья, греясь на солнце, а стайки маленьких зимних юнко, подобных россыпям самоцветов, встречались теперь все реже и реже, пока не исчезли совсем. Тополиные почки набухали с каждым днем, стремясь навстречу солнцу, и наконец раскрылись, к великой радости куропаток, которые тут же принялись ими лакомиться. Из берлоги вышла мать-медведица, ведя за собой родившихся еще несколько месяцев назад медвежат, и принялась учить их, как обрывать тонкие тополиные побеги. С вершин огромных заснеженных хребтов, что в Канаде зовутся горами, спустились зимовавшие там лоси; следом за лосиными стадами крались волки, пожиравшие больных и ослабевших. Повсюду таял снег, бурлили потоки воды, раздавался треск лопающегося льда и стоны оттаивающего дерева… И каждую ночь холодные, бледные сполохи полярного сияния, понемногу угасая, отступали все дальше к северу.

Наступающая весна пришла в Вабинош-Хаус, принеся с собой великую радость – Родерик Дрю воссоединился со своей матушкой. У нас нет времени подробно пересказывать все то, что произошло в старой фактории за десять дней, прошедших с их счастливой встречи: о глубокой симпатии, что сразу зародилась между матерью Рода, женой Джона Ньюсома и Миннетаки; об отъезде солдат, посланных на охоту за Вунгой, – ведь эта охота была завершена Родериком, его отчаянным поединком в старой хижине; о приготовлениях к экспедиции за золотом.

Однажды апрельским вечером Род, Ваби и Мукоки собрались в комнате белого юноши. Это был последний вечер перед долгим, опасным походом на север, и они засиделись допоздна, тщательно все проверяя напоследок, обсуждая план действий и перебирая снаряжение, чтобы ничего не забыть. Той ночью Род почти не спал. Лихорадка грядущих приключений уже во второй раз кипела в его крови. После того как друзья ушли спать, он вытащил старую карту и рассматривал ее до тех пор, пока глаза не начали слипаться; и даже когда сон смежил его веки, мозг порождал волнующие видения заброшенной хижины и полусгнившего мешка из оленьей кожи, полного золотых самородков.

Род проснулся, когда еще не погасли последние звезды. В большой столовой, где год за годом трапезовали все факторы Вабинош-Хауса, друзья в последний раз позавтракали вместе с теми, с кем расставались на много недель – а может быть, и месяцев. Джон Ньюсом прилагал все усилия, чтобы развеселить миссис Дрю и свою супругу. Миннетаки тоже заставляла себя улыбаться, хотя глаза ее были красны от пролитых ночью слез. Родерик был рад, когда завтрак закончился и все вышли из дома, окунувшись в предутреннюю прохладу. Внизу, на берегу озера, путешественников уже ждало большое, тяжело нагруженное каноэ. Юноши попрощались с опечаленными матерями и направились к своей лодке из березовой коры. Миннетаки пошла проводить их. Когда Ваби в последний раз обнял ее, девушка разрыдалась. У Рода перехватило горло. Сжимая в ладонях ее маленькую крепкую ручку, он прошептал:

– Прощай, Миннетаки!

Он забрался в каноэ, устроившись посередине. Ваби оттолкнулся веслом от берега, и большая лодка растворилась в утреннем сумраке.

Долгое время тишину нарушал лишь ритмичный плеск весел. Откуда-то издалека долетел слабый крик Миннетаки, и все трое ответили на него… На этом все.

Спустя некоторое время Род проворчал:

– Богом клянусь, прощание – самая тяжелая часть экспедиции!

Его слова развеяли гнетущее чувство, владевшее путешественниками.

– Мне всегда тяжело расставаться с Миннетаки, – сказал Вабигун. – Когда-нибудь я все же возьму ее с собой.

– И она будет везде рваться вперед, вот увидишь, – подхватил Род.

С кормы каноэ донесся смешок Мукоки:

– Она храбрец – стрелять, охотиться, чертовски хорош!

Все рассмеялись. Вабигун зажег спичку и посмотрел на компас.

– Пойдем напрямик через Нипигон, а не вдоль берега, – предложил он. – Что скажешь, Муки?

Старый следопыт ответил не сразу. Ваби удивленно обернулся в сторону кормы и повторил вопрос.

– Думаешь, это небезопасно? – добавил он.

Мукоки опустил ладонь за борт, коснулся пальцами воды и поднял руку над головой.

– Южный ветер, – сказал он. – Может, и не стать сильнее, но…

– А если станет? – Род окинул взглядом тяжело груженное каноэ. – Клянусь, мы попадем в весьма затруднительное положение.

– Если пойдем вдоль берега, путь через озеро займет полтора дня, – настаивал Вабигун. – А напрямик мы будем на той стороне уже к нынешнему полудню. Давайте рискнем?

Мукоки проворчал нечто не особо похожее на одобрение, и смутное тревожное чувство пронзило Рода. Хрупкая лодка из березовой коры вышла в огромное озеро. Размеренные удары весел позволяли ей развить скорость до восьми миль в час. С рассветом Вабинош-Хаус остался лишь призрачным воспоминанием в утренней дымке далеко за кормой. Невысказанные страхи Рода рассеялись, когда над мерцающим озером во всем великолепии взошло солнце. Сразу повеяло теплом, и прохладный воздух наполнился упоительными ароматами далеких лесов. Родерик радостно работал веслом, словно это свежее утро наполняло его неистощимой природной силой. Ваби принялся насвистывать и напевать отрывки из диких индейских песен. Род тут же запел «Янки-дудль» и «Звездно-полосатый флаг», а Мукоки на корме время от времени издавал скрипучие звуки, показывая, что он так же счастлив, как и его молодые друзья.

Одна и та же мысль владела тремя путешественниками. Они вступали на самый захватывающий из всех путей – путь золота. В их руках случайно оказалась тайна сокровищ, и теперь впереди ждала романтика поисков и открытий. Перед ними простирался великий, безлюдный и неизведанный Север, где даже ветры, казалось, нашептывали о странных событиях, произошедших бесчисленные годы назад. И вот теперь они собирались погрузиться в его таинственные глубины и вырвать скрытое сокровище, которое он сторожил. От этого предвкушения кровь начинала быстрее струиться в жилах охотников за золотом. Что подстерегает их на пути? Что им не покорится? Какие удивительные приключения ждут их в путешествии в этот загадочный, еще не познанный мир, населенный лишь дикими существами, где пока нет проложенных человеком дорог и троп? Подобные вопросы волновали друзей, превращали их ежедневный тяжелый труд в игру и наполняли каждый вздох радостью.

Озеро покрывали целые стаи уток. Большие чернокрылые утки, кряквы, синеклювые савки, чирки-свистунки – кого тут только не было. Время от времени, когда особенно большая стая подплывала поближе к лодке, кто-нибудь не выдерживал и хватался за винтовку. Род и Мукоки подстрелили по две утки, и одну убил Ваби. Затем старый воин решительно прекратил это развлечение.

– Хватит тратить время на утка, – сказал он. – Патроны пригодиться для большая дичь!

Несколько раз путешественники переставали грести, чтобы немного отдохнуть, а ближе к полудню устроили перерыв в пути на целых полчаса и заодно пообедали сытными припасами, собранными для них в Вабинош-Хаусе. Дальний берег озера уже четко вырисовывался впереди. Когда друзья снова пустились в путь, глаза всех троих с волнением искали устье Омбабики, где начался их прошлый поход. Взгляд Ваби зацепился за странную белую полосу, что протянулась вдоль берега.

– Смотрите, кажется, та белая полоса движется, – привлек он внимание товарищей. –