Мукоки и Род последовали примеру товарища, и вскоре лишь потрескивание углей нарушало тишину уснувшего лагеря.

Старый индеец, как всегда, встал первым, за час до рассвета, и принялся готовить завтрак. Когда его юные друзья проснулись, то обнаружили, что подстреленные ими накануне утки жарятся на вертелах над огнем и кофе тоже практически готов. Род также заметил, что из каноэ пропала часть груза.

– Я отнести вещи на реку, – кратко объяснил Мукоки.

– Как всегда! Работает, пока мы спим! – с возмущением воскликнул Ваби. – Если так будет продолжаться, мы с тобой, Род, заслужим еще одну порку!

Мукоки взял жирного окуня, зажаренного до коричневой корочки, оглядел и передал Роду. Второго он отдал Ваби, а третьего положил себе на хлеб и принялся есть, запивая кофе.

– Да это же просто королевская пища! – восхитился Род, втыкая вилку в сочное мясо.

Полчаса спустя настало время отправляться в путь. Путешественники подошли к своему каноэ. Мукоки уже перенес больше половины вещей к реке. Сейчас он взвалил на себя все оставшееся, а двое юношей дружно подняли берестяную лодку на плечи.

Когда перед ними в туманном утреннем свете показалась Омбабика, Род не удержался от изумленного возгласа. В прошлый раз, зимой, когда трое друзей поднимались по замерзшему руслу реки, она была не более тридцати-сорока шагов в ширину. Теперь же она превратилась в настоящую Амазонку! Ее черные, маслянистые с виду потоки медленно катились мимо, плавно извивались, словно кипящая над огнем густая жидкость. Род удивился: он-то ожидал увидеть ревущий, бешено стремящийся куда-то поток весеннего паводка… Но было нечто более жуткое в этих черных неспешных водах, в лениво извивающихся водоворотах, в тысячах подводных течений, неожиданно возникающих на поверхности тот тут, то там… Все это напоминало то ли извержение вулкана, то ли бульканье овсянки в котелке. Казалось, под поверхностью воды затаились гигантские руки, готовые затянуть каноэ вниз. Род чувствовал: в этом широком, неторопливом потоке куда больше смертоносной мощи, чем в дюжине бурных ручьев, низвергающихся с гор. Здесь, при впадении в озеро, в нижнем течении Омбабики, буйство и ярость всех этих горных потоков слились в единую грозную силу.

Невольно выдавая свои опасения, Род кинул неуверенный взгляд на товарищей. Мукоки загружал вещи в каноэ, Ваби тоже задумчиво смотрел на катящиеся мимо воды.

– Течение довольно быстрое, – с сомнением протянул он. – Что думаешь, Муки?

– Мы держаться у берега, – отозвался старый воин, не прекращая работы. – Близко – безопасный!

Слова Мукоки сразу же успокоили юношей. После страшного приключения с ледяным полем они полностью доверяли осторожности и здравому смыслу старого индейца. Вскоре каноэ было спущено на воду у края небольшого водоворота, и все трое уперлись веслами, отталкивая лодку. Мукоки, заняв ключевое место на корме, повел каноэ вверх по течению, удерживая его в полудюжине ярдов от берега. По мнению Рода, они двигались с удивительной для встречного потока скоростью и легкостью.

То и дело какое-нибудь подводное течение поднималось на поверхность, подхватывало каноэ и пыталось сбить его с курса. Глядя, как кренится то влево, то вправо берестяная лодка, Род очень хорошо представлял себе, что могло бы ожидать их на стремнине. Внезапные движения воды требовали мгновенной реакции, так что и Мукоки на корме, и Ваби на носу каноэ постоянно были начеку. Атаки подводных течений были совершенно непредсказуемы. В десяти футах перед ними вода могла течь гладко, как разлитое масло; вдруг на поверхности возникал огромный пузырь, словно исполинская рыба глотнула воздуха, – и река вскипала водоворотом. В какой-то миг Род заметил, что, когда каноэ попадало на такое место, река будто засасывала лодку и она погружалась в воду так, словно на ней резко прибавлялось груза. «Что бы с нами случилось там?» – с содроганием думал он, глядя на большие водовороты, бурлящие на стремнине.

Кроме водоворотов, на Омбабике хватало и других опасностей. Навстречу постоянно проплывали сломанные ветки, стволы деревьев, вырванные с корнем кусты…

– Правее! Левее! – Предупреждающие возгласы Ваби доносились с носа каноэ так часто, что у Рода скоро заболели руки от утомительных стараний избежать столкновения с плавающими обломками.

Порой поток становился таким яростным, что Мукоки приказывал пристать к берегу. Самые опасные места проходили по суше, перетаскивая каноэ и груз на плечах. За первый день таких мест было пять. Из-за постоянной разгрузки и погрузки каноэ двигалось со скоростью не больше двух миль в час. Однако, устраивая на закате лагерь, измученные путешественники подсчитали, что прошли половину расстояния по Омбабике.

На следующий день путешествие вверх по реке замедлилось еще больше. Поток становился все ýже и быстрее. Коварные водовороты, порожденные подводными течениями, больше не беспокоили охотников за золотом, зато чаще попадались стремительно несущиеся мимо обломки деревьев. Несколько раз только быстрые и слаженные действия всех троих уберегли хрупкое каноэ от катастрофы. Они уже приспособились и теперь действовали как единый механизм, направляемый зоркими глазами Вабигуна и его быстрой реакцией.

Второй день на Омбабике был для Рода одним из самых утомительных, напряженных и нервных за все время путешествия, и юноша был рад, когда он подошел к концу. До заката оставалось еще часа два, когда Мукоки объявил, что настало время ставить лагерь. Индеец выбрал для ночлега высокое место, поросшее тополями и окруженное скалистым хребтом. Едва нос каноэ коснулся берега, как Ваби подскочил на месте, схватил винтовку и трижды выпалил в сторону еловой рощи у подножия горы.

– Промахнулся, клянусь всеми благами! – воскликнул он. – Скорее, Мукоки, вытаскиваем каноэ! Там был самый большой медведь, какого я только видел в жизни!

– Где? – воскликнул Род. – Где он?!

Бросив весло, он тоже схватился за винтовку. Мукоки, не теряя самообладания, подвел каноэ бортом к самому берегу. Ваби пулей выскочил из лодки, Род последовал за ним, и двое юношей со всех ног устремились в погоню за медведем, предоставив своему товарищу самому позаботиться о себе и тяжело груженном каноэ. Несколько минут стремительного бега – и они уже стояли, тяжело дыша, в ельнике под скалой. А медведя и след простыл.

– Он удрал вниз по течению! – предположил Род. – Бежим наперерез!

– Нет, вон он! – прошептал Ваби, указывая вверх.

Медведь был ярдах в четырехстах над ними, быстро карабкаясь в гору. Даже на таком расстоянии Род был поражен размерами зверя.

– Да это же настоящий монстр! – ахнул он.

– Стреляй же! – подгонял его Ваби. – До него ярдов четыреста. Целься в нижнюю часть спины…

Следуя своим же рекомендациям, он сделал два оставшихся выстрела и принялся перезаряжать винчестер. Тем временем в игру вступил Род. Первый и второй выстрелы не дали никакого эффекта. На третьем животное будто споткнулось и оглянулось, словно пытаясь понять, кто его беспокоит. Воспользовавшись его остановкой, Род прицелился получше и спустил курок в третий раз. Грянул выстрел, медведь покачнулся и припал на передние лапы, а затем бросился прочь.

– Ты попал в него! – закричал Ваби, пускаясь в погоню за зверем.

Род задержался, перезаряжая ружье и оценивая ситуацию. Медведь быстро приближался к вершине хребта. У Ваби есть возможность сделать один выстрел, и, если он промахнется, добыча от них уйдет.

Вдруг взгляд Рода наткнулся на длинное ущелье, рассекающее хребет. Если он успеет добежать до этого пролома и окажется по ту сторону…

Без дальнейших раздумий Род бросился к ущелью. Позади раздавались выстрелы Ваби, но бледнолицый юноша даже не оглядывался, чтобы не тратить времени. Если Вабигун промахнулся, то счет идет на секунды. Пролом был все ближе. Род стремглав промчался сквозь него и оказался по другую сторону хребта. Обшарив взглядом усыпанный камнями склон, он не смог сдержать возглас радости, когда увидел спускающегося в его сторону медведя. До него было ярдов восемьсот. Род спрятался за огромным валуном и затаился. Медведь двигался медленно, с трудом – было видно, что он тяжело ранен. Спустившись с горы ярдов на триста, зверь внезапно свернул в другую сторону. Род выглянул из-за камня. До медведя оставалось примерно пятьсот ярдов, и теперь он снова удалялся.

Пятьсот ярдов, больше четверти мили!