— А в десятый раз? — пересохшими губами спросил Моррисон.

Донатти печально покачал головой.

— В этом случае мы сдаемся. Вы войдете в два процентаклиентов, которых нам не удалось убедить. — Донатти открыл один из ящиков столаи достал «Кольт-45» с глушителем. — Но даже эти два процента никогда незакурят. Мы это гарантируем.

— Что с тобой? — спросила жена.

— Вроде ничего… я бросил курить.

— Когда? Пять минут назад? — засмеялась она.

— С трех часов дня.

— Прекрасно. Почему ты решил бросить курить?

— Я должен думать о тебе… и об Элвине.

Ее глаза расширились — Дик редко говорил о сыне.

— Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвиномблагодарны тебе за заботу о нас.

— Я думаю, что больше курить не буду, — сказал он и вспомнилглаза Донатти, — затуманенные глаза убийцы.

Ночью он спал плохо, а в три часа проснулся окончательно.Ему показалось, что у него жар, так ему хотелось закурить. Он спустился вкабинет, открыл верхний ящик стола, как завороженный уставился на коробку ссигаретами и облизнул губы.

Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти.В течение последующих двух месяцев за ним будут следить по восемнадцать часов всутки. Четвертый месяц (именно тогда большинство клиентов закуривают) сновадвадцать четыре часа в сутки. Затем до конца года по двенадцать часов в сутки.Потом? До коца его жизни слежка будет возобновляться.

ДО КОНЦА ЖИЗНИ…

— Мы можем проверять вас через каждый месяц, — сказалДонатти. — Или через день. Или через два года организуем круглосуточнуюнедельную слежку. Вы об этом знать не будете.

Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклялДонатти, а самые страшные проклятия слал Джимми Маккэнну. Подлец, ведь всезнал! У Моррисона задрожали руки, так хотелось схватить за горло ДжиммиМаккэнна.

Моррисон взял сигарету. Что это за шорох в стенном шкафу?Конечно, показалось. А если в той комнате окажется Синди?

Он напряженно прислушивался, все тихо. Надо только подойти кстенному шкафу и распахнуть дверцу. Ему стало очень страшно при одной мысли,что может там оказаться. Моррисон лег в постель, но сон еще долго не приходил.

Сцены из жизни Ричарда Моррисона, октябрь — ноябрь: ..Моррисон встречает в баре «Джек Дэмпси» приятеля, тот предлагает ему закурить.Моррисон крепче сжимает в руке стакан.

— Я бросил.

Приятель смеется.

— Больше недели не продержишься.. .. Моррисон ждет утреннююэлектричку, смотрит на молодого человека в синем костюме. Он видит его здесьпочти каждое утро.. .. Моррисон приезжает к сыну, привозит ему в подарокбольшой мяч, который пищит, если на него нажать. Слюнявый восторженный поцелуйЭлвина почему-то не так противен, как раньше. Крепко обнимая сына, он понимаетто, что Донатти и компания поняли раньше: любовь сильнее тяги к курению.. .. Ивот Моррисон застревает в туннеле, в гигантской автомобильной пробке. Темно.Рев клаксонов, вонь выхлопных газов, рычание неподвижных машин. ВнезапноМоррисон открывает перчаточный ящик, видит пачку сигарет, достает одну изакуривает. Если что-то случится, Синди виновата сама, дерзко говорит он себе.Я же ее просил выкинуть все сигареты.

Первая затяжка — он кашляет как заведенный. От второйначинают слезиться глаза. Третья — у него кружится голова, он готов потерятьсознание; жуткая штука, думает он. И сразу без перехода: боже мой, что я делаю?

Сзади загудели клаксоны. Он гасит сигарету в пепельнице иедет домой.

— Синди, это я, — позвал он.

Никто не ответил.

Зазвонил телефон. Моррисон поспешно схватил трубку:

— Синди? Ты где?

— Здравствуйте, мистер Моррисон, — раздался бодрый деловойголос Донатти. — Мне кажется, нам надо обсудить один вопрос. Вы сможете зайти кнам в пять?

— Моя жена у вас?

— Да, разумеется, — снисходительн роняет Донатти.

— Послушайте, отпустите ее, — сбивчиво бормочет Моррисон.Это больше не повторится. Я затянулся всего три раза — это было ужасно, я неполучил никакого удовольствия!

— Жаль. Значит, я могу рассчитывать, что вы придете в пять?

— Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, — сказала вселектор секретарша и кивнула Моррисону.

— Проходите.

Донатти ждал его в коридоре вместе с гориллообразнымчеловеком в майке с надписью «Улыбайтесь» и револьвером в руке.

— Послушайте, — сказал Моррисон, — мы же можем договориться.Я заплачу вам. Я…

— Заткнись, — отрезал гориллообразный.

— Рад вас видеть, — произнес Донатти. — Жаль, что этопроисходит при столь прискорбных обстоятельствах. Пройдемте со мной, будьтелюбезны. Сделаем все быстро. Будьте спокойны, с вашей женой ничего страшного непроизойдет… в этот раз.

Моррисон напрягся и приготовился броситься на Донатти.

— Не вздумайте, — сказал тот обеспокоенно. — Если вы этосделаете, Костолом изобьет вас рукояткой револьвера, а жену все равно тряхнуттоком. Какая в этом выгода? Пойдемте.

Моррисон вошел в комнату первым. Зеленая занавескаотодвинута — за окошечком, ошеломленно озираясь, сидит на полу Синди.

— Синди, — жалобным голосом позвал Моррисон. — Они…

— Она не видит и не слышит вас, — объяснил Донатти. — Этозеркальное стекло. Ладно, давайте побыстрее с этим закончим. Провинностьнебольшая — тридцать секунд будет достаточно. Костолом!

Одной рукой Костолом нажал кнопку, другой дуло револьвераупер в спину Моррисона.

В его жизни это были самые долгие тридцать секунд.

Когда все закончилось, Донатти сказал:

— Пойдемте со мной. Вам придется кое-что объяснить жене.

— Как я смогу смотреть ей в глаза? Что я ей скажу?

— Думаю, вас ожидает сюрприз.

В комнате, кроме дивана, ничего не было. На нем, беспомощновсхлипывая, лежала Синди.

— Дик, — прошептала она. Он обнял ее. — В дом пришли двоемужчин. Они завязали мне глаза, и… и… это было ужасно. Но почему?