– Ирби… – паладин берёт меня за талию, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его глаза. Мне очень нужно видеть его глаза. – Я сказал бы своей невесте, что ей не нужно убивать его самой. Я с удовольствием убью для неё. Ирби. Тебе не нужно убивать самой. Я с удовольствием убью его для тебя.

Мне хочется сказать паладину, что он дурак. И даже почти негодяй. Зачем он так бессовестно мешает понятия и фразы, сбивая с толку и так порядком запутавшегося метаморфа?

Но я не могу, потому что этот почти негодяй меня целует, нежно, как никогда. И я боюсь шевельнуться и прогнать наваждение – сейчас мне кажется, что он и в самом деле ради меня убьёт, умрёт, и вообще, сделает всё, что угодно…

Нас обволакивает дымом от потухшего, но ещё тлеющего костра, и это возвращает на землю. Освободившись – Рравеш сам отпускать не спешил, но и удерживать не стал, иду за хворостом. И только уже у костра выкладываю паладину то, что ему действительно нужно знать – как Айгор выглядит: серые тусклые глаза, бледная кожа, где был его дом, его пристрастие к выпивке, а также личная ненависть к первому паладину.

Кристиан кивает, и я зачем-то лезу не в своё дело. А впрочем, учитывая поводок, у паладина нет дел, которые бы меня не касались…

– Демонов натравил кто-то в Империи. Кто-то, кто знал, где ты, – говорю я. – Знал довольно точно.

– Да, – соглашается со мной паладин. – И у него была моя кровь или волос…

– Или что-то ещё, – цинично хмыкаю я. А что? Годится любой биоматериал, не стоит об этом забывать. – Ты это… налево не ходил?

– Нет, дорогая, – усмехается в ответ паладин. – Я хочу только тебя.

Я не знаю, что на это сказать, и надо ли говорить. Вроде и послать паладина не за что, хоть и хочется…

А в глазах Кристиана пляшет огонь, сильнее и горячее, чем в нашем костре, для которого мы насобирали рекордное количество хвороста. Он смотрит так, словно и в самом деле тот ещё извращенец, и нет ему никакой разницы, в каком обличии меня целовать… так что спать я ложусь в облике волчицы. Так спокойнее. Правильнее. И тоскливее.

Через три дня, делая очередной круг, замечаю, что королева и Лейрон уже совсем недалеко от нас. Я даже испытываю досаду – за Рравешем демоны охотятся, а этим хоть бы что! Хотя, казалось бы, королева должна представлять куда больший интерес, чем опальный паладин, которого убрали ещё до того, как всё началось… Можно было бы повредничать и паладину не сказать. Увести его другой дорогой. Задержать. Да мало ли что можно придумать при желании… Почему-то я иду прямым и честным путём. Говорю, что можем нагнать даже сегодня до вечера, и ещё, что я совершенно не хочу находиться в такой компании, так что я полетаю где-то очень вдалеке, всем спокойнее будет.

– Может, ты превратишься в кого-то неопасного? – спрашивает Рравеш, подавая мне рубашку и даже не думая отворачиваться.

– В зайчика? И лучше бы в мёртвого? – огрызаюсь я, одеваясь. – Нет, тоже не пойдёт! Вдруг она подавится, а я снова буду виновата!

– Ирби… – говорит паладин. Я вскидываю на него колючий взгляд. Будет её защищать? Былая любовь так быстро не проходит? – Как твоё родовое имя? – спрашивает он.

Сначала я хочу сказать, что это не его дело, затем мне приходит в голову идея, которая мимолётно кажется хорошей, а потом сразу очень плохой, но беда в том, что я уже успела выпалить:

– Рравеш – пока я болтаюсь на твоём поводке!

– Хороший выбор, – усмехается паладин. – А полное имя?

Зачем ему? Хочет прикинуть как звучит? Чего ради?

Про себя, тем не менее, не удержавшись, соединяю: Вербера Рравеш. Вербера эсси Кристиан Рравеш. Ну не дура ли?..

Мы всё же сошлись на том, что к королеве и её верному инквизитору паладин присоединяется один, а я буду следовать на расстоянии и навещать Кристиана, когда его спутники не видят.

Я наблюдала с высоты за их встречей, и мне не нравилось, катастрофически не нравилось и не могло нравиться, как надолго королева приникла к паладину. И то, как они едут рядом вдвоём, оставив Лейрона позади или же отправив вперёд. И то, что именно Рравеш помогает ей слезть с лошади и сесть в седло, и хорошо ещё, что стоянок в лесу больше не планируется – не удивлюсь, если бы она его купаться потащила, а королева – это вам не селянка, её русалкой так просто не проймёшь…

От того, что мне было неприятно видеть их вместе, я приглядывала за путешественниками не так часто, как следовало, и чуть не проворонила – в самом прямом смысле этого слова – покушение на паладина, а значит, и свою собственную жизнь.

В городе проходила ярмарка, и, конечно, королева не могла пройти мимо, хотя тут я, наверное, предвзята – сама бы с удовольствием прошлась по торговым рядам, глянула представление, перекусила запечёнными фруктами…

Потолкавшись на площади, мои путешественники двинулись обратно по одной из узких улочек, где на них и напали. То ли Рравеш сам вызвался прикрывать отступление королевы и Лейрона, как самый искусный, но глупый, то ли ему не оставили выбора, так или иначе, когда я оказалась на месте, на паладина наседало трое неплохо сражающихся мужчин, тесня его в угол, а четвёртый… четвёртый спокойно взводил арбалет на крыше соседнего дома. Впрочем, это, кажется, был не четвёртый, а пятый – один неудачливый наёмник валялся без движения на мостовой, но какая разница?

Вполне возможно, паладин справился бы сам – он и арбалетчика, оказывается, заметил, а я вначале даже и не поняла, зачем он жмётся к стене, оставаясь под прикрытием крыши и самих нападавших… но я решила не ждать и не рисковать.

Метнулась в облике вороны прямо в лицо мужчине с арбалетом, заставляя отшатнуться, потерять цель… глаз ему удалось сохранить, уклонившись в последний момент, я лишь расцарапала щёку. Наёмник выругался, направил арбалет на меня. Вернее, попытался, но я была быстрее. Атаковала ещё раз – рука его дёрнулась, посылая стрелу куда-то в небо… А я перекинулась в человека, и с нечеловеческой быстротой и силой сжала чужое горло. Не до смерти, сама не знаю, почему. Это точно не те люди, жизнь которым стоит сохранять. Будем считать, что я просто оставила Рравешу шанс допросить этого наёмника… Не потому ведь я оставила ему жизнь, что паладин запретил убивать?

Подобрав арбалет и вытащив у своей бесчувственной жертвы стрелы, стреляю в ногу одному из нападающих на моего спутника. Их, кстати, теперь всего двое, третий уже сидит в стороне, зажимая рану.

Стреляю я в ногу тому, который дальше сейчас от паладина, ибо с меткостью у меня так себе… И, как и следовало ожидать, стрела воткнулась не совсем туда, куда мне хотелось. Даже не совсем в того. С другой стороны, не в паладина и ладно – всего лишь в руку другому нападавшему.

– Мальчики, – сказала я, и все взоры невольно обратились наверх. – Я очень плохо стреляю. Очень! Хочу попасть в ногу, а получается в сердце или между ног. Бросайте оружие.

Мгновение они молча на меня смотрят, затем переглядываются… и бросаются наутёк. Их не столько напугала моя угроза, сколько стало понятно, что покушение не удалось, так чего ради рисковать и подставляться?