— Потом поговорим о разнице в наших взглядах, — предложилБрюлей, — давай вернемся к Фармеру. Он нам не понравился. Но на этом основанииего нельзя считать убийцей.

— Муж, убивающий свою жену, это классический сюжет, —заметил Дронго, — но мотивы, мотивы… Какие могут быть мотивы у холодногостарика, которого интересует в жизни только его бизнес? Вы видели, как он ожил,когда разговор зашел о подписании контракта? Больше ему ничего в жизни не нужно.Только деньги. Интересно, сколько у него денег? Если тратить по миллиону вдень, то, наверное, хватит на весь остаток его жизни.

— Они не способны остановиться, — проворчал Брюлей. —Думаешь, только из-за денег? Им важно чувствовать себя в форме, постояннопобеждать, доказывая, что ты еще хищник с зубами и когтями. Итак, он мог убитьСильвию?

— Конечно, мог.

— А подбросить патрон в номер своей племянницы?

— Мог, — кивнул Дронго. — Ночью она пришла к нему и сообщилапро отъезд Энрико Вилари. Потом снова пошла к себе, взяла бутылку и спустиласьвниз на террасу. У него было достаточно времени, чтобы проникнуть в ее номер иоставить там патрон.

— Тогда он остается у нас главным подозреваемым, —нахмурился Брюлей. — Однако давай рассмотрим и другую версию. Такой человек нестанет стрелять из ревности или из-за обычного семейного скандала. А вот еслион узнал, что жена помогала конкурентам… Например, выложила Карнейро все обИлоне, при помощи которой хотели сорвать подписание контракта?

— Можно поспорить. Я не верю, что Фармер сам рассказал своейжене об Илоне. Он замкнутый человек, никого не пускающий в свое сердце. Зачемему посвящать в такие подробности молодую жену? Хотя… погодите. Я вспомнил. Впервый день, когда я стоял у бассейна, эти женщины, не замечая меня, громкоспорили рядом. Кэтрин и Сильвия. И тогда Кэтрин сказала, что лет двадцать назадв Лондоне ее дядя хотел отписать часть денег какой-то топ-модели. Кэтрин ещедобавила, что уже рассказывала об этом своей подруге.

— Становится интересно, — комиссар оглянулся по сторонам, —Фармер тоже сказал нам, что об этом случае могла помнить Кэтрин. Ей тогда былочуть больше тридцати. Ты не знаешь, здесь можно курить?

— Рядом сидят дети, — показал Дронго, — значит, нельзя.

— Единственно, кому я завидую, — признался Брюлей, — этонекурящим людям. Скажи честно, ты никогда не пытался закурить?

— Ни разу в жизни не выкурил ни одной сигареты, — улыбнулсяДронго, — у меня и отец никогда не курил, и даже дед.

— Какие счастливые люди, — вздохнул комиссар, — а мой отецлюбил трубку и меня к ней приучил. Я уже полвека курю трубку, и меня невозможноот нее оторвать. Значит, ты слышал, как Кэтрин говорила об этом Сильвии?

— Они вспоминали Лондон, но тогда я еще не знал, что именнослучилось в Англии, хотя подсознательно отметил их диалог. Они ругались, и этафраза была не самой важной.

— Нужно поднять Кэтрин и еще раз с ней поговорить, —предложил Брюлей.

— Если ее сейчас разбудить, она будет в таком состоянии, чтоничего нам не скажет, — заметил Дронго, — надо подождать, пока она сама непроснется. Между прочим, меня тоже в сон клонит. Я почти не спал этой ночью, апосле упражнений с пани Илоной оставаться без здорового сна особенно тяжело.

— Неужели ты жалуешься?

— Пока нет. Но еще одна такая ночь, и я просто свалюсь.Учтите, что и прошлой ночью я не особенно много спал.

— Давай с самого начала. Кто у нас есть среди подозреваемых?Первый — это Энрико Вилари. Второй — Джеймс Фармер. Третья — Илона Томашевская,что бы ты ни говорил. И четвертый — наш адвокат. Или можно еще кого-то включитьв этот список?

— У меня получалось десять, — признался Дронго, — хотя ясно,что Кэтрин и ее визажистка могут быть включены лишь условно, а против остальныхчетверых мужчин у нас ничего нет. Мурашенков, Сарычев, Мануэль Сильва иШокальский. Последнего я бы включил в ваш список, поменяв его местами с Илоной.Она всего лишь орудие в руках негодяев.

— Ты уверен, что она не могла выстрелить в Сильвию?

— У нее, возможно, могли быть какие-то мотивы, но ихнедостаточно для убийства.

— Десять человек в качестве подозреваемых — это слишкоммного, — покачал головой комиссар. — Сколько времени тебе нужно, чтобыотдохнуть?

— Два-три часа.

— Отправляйся спать, а я подожду, когда проснется КэтринФармер. Хочу задать ей несколько вопросов.

— Вы меня отпускаете?

— Пока не вернется ее муж и не проснется она сама, ты мне ненужен. Какой толк в наших разговорах, если мы все равно топчемся на месте.

— Мне кажется, что вам нужно еще раз поговорить с адвокатом.

— И сказать ему, что он мерзавец? Предположим, что всерассказанное Шокальским правда. Ну и что? Я полицейский комиссар, хотя ибывший. И должен опираться только на конкретные факты. В чем вина Карнейро?Пригласил сюда поляков, которые должны сбивать русским цену? На любой бирже такпоступает большинство брокеров. Либо сбивают цену, либо поднимают ее. Ничегонаказуемого здесь нет. Свободная страна, свободная цена, можете торговаться.Попросил привезти с собой Илону? Тоже не очень страшное преступление. Он мог незнать, что она двадцать лет назад встречалась с Фармером. И даже если знал…Объяснит, что хотел вызвать чувство ностальгии у Фармера, сделать ему приятныйсюрприз. Что мы конкретно скажем адвокату? Что он мерзавец? Это и так понятно,без фактов. А вот какие обвинения мы ему предъявим? Не хочет заключенияконтракта между Фармером и Мурашенковым? Я правильно произношу его фамилию? Этонормально. Я думаю, многие не хотят такого контракта.

— Если вас послушать, то виноватых вообще нет. Кто-топриехал на машине, вошел в здание отеля, убил Сильвию Фармер и уехал. Вы веритев такой вариант?

— Нет, не верю. На выезде стоят камеры, которые фиксируютпоявление любой незнакомой машины. Ни один случайный гость не смог бы войти вздание отеля просто так. Значит, незнакомцев просто не было. А были только нашиподозреваемые. Десять человек. Один из которых — убийца. И нам нужно его найти.Лучше ты не ходи спать, а найди этих русских. И поговори с ними. Может, онизнают какие-то подробности контракта, которые выведут нас на тех, ктопротивится его заключению. А может, они сами пытались найти посредников ивыходили на Сильвию. Или на Илону. Я не знаю, что еще можно предположить. У наснет возможного виновника преступления. Никого конкретно, кроме Энрико Вилари, укоторого был очень важный мотив и с которого мы пока не снимаем подозрений.

— Вчера он делал все, чтобы они вернулись из поездки какможно позже, — вспомнил Дронго. — Кэтрин рассказала мне, что он неожиданнопопросил купить ему часы. И сам предложил свернуть с трассы, чтобы заехать вАлбуфейру. Если он знал про смерть Сильвии, почему он сознательно тянул время ине возвращался в отель?