И, улыбнувшись еще раз, она вошла в кабину лифта.

— Будь я моложе хотя бы на десять лет, обязательнопостарался бы стать твоим соперником, — восхищенно пробормотал Брюлей. — Какаяочаровательная женщина! Не хочу ничего спрашивать, но темперамент простопотрясает.

— Можете спрашивать, — рассмеялся Дронго, — я старался изовсех сил соответствовать ее темпераменту.

Они подошли к номеру Шокальского, и комиссар позвонил. Задверью никто не ответил. Комиссар взглянул на Дронго и позвонил еще раз.

— Куда он мог пропасть? — недовольно спросил Брюлей. —Надеюсь, у его матери нет никакой болезни, из-за которой он мог бы срочноулететь к ней.

Комиссар еще не успел договорить, как они увиделиШокальского, идущего по коридору. Заметив гостей у своего номера, тотостановился и оглянулся назад, словно проверяя, не отрезаны ли пути котступлению.

— Пан Шокальский, — громко позвал Дронго, — идите к нам. Мыуже начали волноваться.

Шокальский пожал плечами и пригладил бородку.

— Прошу прощения, — проговорил он, — напрасно пановебеспокоились, я бы пришел к вам сам. Я вообще уважаю полицию и всегда готовявиться по ее приказу — в любое место и в любое время.

— Мы знаем, как вы уважаете полицию, — кивнул комиссар, — впрошлом году вы уважали словенскую полицию, до этого греческую… Продолжать, иливы помните все эпизоды вашей жизни?

— Не нужно продолжать, — поднял руку Шокальский, — и неделайте из меня этакого злодея. Я всего лишь обычный бизнесмен, которыйпытается принести пользу людям.

— И себе, — добавил Дронго.

— Разумеется, — удивился поляк, — а вы видели бизнесменов,которые бывают альтруистами? Я таких не встречал.

— Отоприте номер, — предложил Брюлей, — нам нужно с вамипоговорить.

— Конечно, конечно, — Шокальский достал карточку-ключ иоткрыл дверь. Затем вошел первым и пригласил незваных гостей: — Входите,панове. И убедитесь, что я не прячу в своем номере пистолет.

— Какой пистолет, вы о чем? — спросил комиссар, проходя вкомнату и усаживаясь на стул. Дронго устроился в кресле, а Шокальский присел назастеленную кровать.

— Все ищут оружие, — улыбнулся Шокальский, — меня труднообмануть, пан комиссар. Наверное, горничные получили нужные указания отруководства отеля. Они проверяют все полки в шкафах, все чемоданы. Правда,делают это достаточно незаметно. Но я-то сразу понял, что в отеле ищут оружие,из которого была убита Сильвия Фармер.

Комиссар и Дронго переглянулись. Они не слышали о такомуказании. Хотя португальская полиция вполне могла прибегнуть к помощи горничныхи персонала отеля, чтобы негласно проверить всех гостей.

— Я никогда не стрелял в людей и никого не убивал, — сообщилШокальский. — И вообще я никогда не имею с собой оружия. Это опасная и оченьвредная привычка. Пистолет вам не поможет в случае необходимости, если вы неумеете с ним управляться так же ловко, как американский ковбой. А просто возитьс собой оружие — значит, глупо себя подставлять. В любой момент вашимпистолетом может воспользоваться кто-нибудь другой, сделав вас виноватым вубийстве.

— Вместо оружия вы привезли с собой бывшего сотрудникаполиции, — напомнил Дронго.

— Только для охраны, — улыбнулся Шокальский.

— Но вчера вы говорили мне, что она крупный специалист помеждународному праву.

— А сегодня ночью вы убедились, что она крупный специалист ипо другим вопросам, — нагло заявил Шокальский, — но это не значит, что онападшая женщина.

— Не говорите подобного в ее присутствии, — посоветовалДронго, — иначе вы можете вылететь с балкона третьего этажа.

— Я ничего плохого не сказал про пани Илону. Она прекрасныйчеловек, и я очень ей благодарен, что она захотела приехать со мной в Алгарве.Одному путешествовать скучно. Откуда мне было знать, что здесь появится такойплейбой, как вы, который отобьет у меня женщину.

— Хватит шутить, пан Шокальский, — строго посоветовалБрюлей, — мы пришли по важному делу. С кем проводит ночи ваша спутница — это ееличное дело. И личное дело моего молодого друга. Если вы отец этой женщины илиее дядя, можете сделать ей замечание. А пока отвечайте на наши вопросы. Зачемвы приехали?

— Сколько можно отвечать на один и тот же вопрос, —всплеснул руками Шокальский, — мне уже надоело! Я приехал сюда на переговоры,которые проводит мистер Джеймс Фармер. Очень сожалею, что застрелили его жену,но я не имею к этому никакого отношения. Кроме меня на переговоры прилетелирусские, но их вы почему-то ни о чем не спрашиваете.

— Их мы тоже спрашиваем, — возразил Дронго, — но никто изних не привез с собой пани Илону.

— С каких пор запрещено возить с собой женщин в деловыекомандировки? Или я трачу деньги налогоплательщиков? — ухмыльнулся пан Тадеуш.

Этот тип был скользким как угорь — его никак невозможно былоухватить.

— Вы обратились в агентство, где работает Илона Томашевская,уже имея в виду именно ее, — строго начал Дронго. — Вам предложили на выборнесколько сотрудников и сотрудниц, в том числе владеющих испанским илипортугальским языком. Но вы настояли на кандидатуре пани Томашевской. Могу яузнать почему?

— Мне казалось, что именно вы и должны знать почему, — сноваухмыльнулся Шокальский, — или я ошибаюсь?

— Не нужно, Шокальский, — мрачно отозвался Дронго, — неострите. Вы намеренно привезли сюда свою спутницу, чтобы выбить из колеимистера Джеймса Фармера. Вы узнали о ее прошлом и решили каким-то образомвоздействовать на партнера по переговорам. Например, шантажировать его, чтобызаставить заключить выгодный для вас контракт. В общем, вы привезли ее сюданарочно.

— Ну и что? Это преступление? В чем меня обвиняют?

— После появления Илоны Томашевской в отеле произошлоубийство. Некто застрелил жену Джеймса Фармера. Мы считаем, что ваш приезд и еесмерть каким-то неизвестным нам образом связаны друг с другом.

— В таком случае избрание папы римского тоже связано с нашимприездом, — быстро ответил Шокальский. — Если бы его не избрали, если бы он небыл поляком, если бы не «Солидарность» и не развал восточного блока, если быПольша не вошла в НАТО и так далее. Ваши обвинения мне непонятны. Что выхотите?

Комиссар взглянул на Дронго, как бы признавая, чтоШокальский прав. Их подозрения трудно считать фактами. А приезд ИлоныТомашевской не обязательно связан с убийством Сильвии Фармер.

«Он все время блефует», — вспомнил Дронго слова Сарычева инеожиданно улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он, — будем считать, что мы ошибаемся…