история: Квик завернул торс Юхана в чехол от автомобильного сиденья. Голова осталась в Овике, а другие части тела убийца положил в картонную коробку с надписью «Корснэсская выпечка». Затем он поехал в Хэрнёсанд, остановился на Сандёбрунском мосту и бросил коробку с содержимым в реку. Допрос пришлось прекратить из-за очередного возникшего у Квика сильного приступа паники.

Машину, на которой Стуре Бергваль поехал убивать Юхана, он якобы одолжил у знакомого гомосексуалиста. Вроде бы в этом не было ничего странного. Во всяком случае, до тех пор, пока следователи не взялись это проверять.

Турда Юнгстрёма, как я назову его в этой книге, телефонный звонок просто шокировал. Он вообще не понимал, почему с ним вдруг хочет встретиться полицейский, да ещё и расследующий какое-то уголовное дело. Ему удалось добиться встречи на нейтральной территории и в тихом месте: в номере 408 «Скандик-Отеля» в Фалуне.

— Не знаю никого по имени Томас Квик. И никакого Стуре Бергваля тоже, — заверил Юнгстрём.

Лишь когда Сеппо Пенттинен описал внешность Стуре Бергваля, к Юнгстрёму начала возвращаться память.

— А не тот ли это Стуре, что сейчас заперт в Сэтерской лечебнице?

О да, этого Юнгстрём помнил. Они общались лет десять-двенадцать назад.

— Мы встречались раз семь-восемь для интима, — пояснил он. — Мы всегда встречались у спортзала, у бассейна «Лугнет», причём исключительно по вторникам, потому как это был мой выходной. Я в те годы работал в продуктовом магазине.

По словам Юнгстрёма, их встречи всегда проходили одинаково. Сам он добирался на машине, а Стуре приезжал из дома в Корснэсе на велосипеде.

Следователь поинтересовался, не было ли у Юнгстрёма светло-голубого «Вольво» в 1980‐м.

Юнгстрём ответил, что в его жизни было немало машин, и почти все они — марки «Вольво», но он никогда не покупал голубых автомобилей. Возможно, имелся в виду тёмно-синий?

Материалы допроса не оставляют сомнений: Юнгстрём отвечал честно и всячески пытался помочь следствию. Но когда Карлссон принялся утверждать, что Юнгстрём одолжил Бергвалю свой «Вольво», терпению свидетеля пришёл конец:

— С какой это стати? Я дорожу своими машинами и никогда никому не позволяю ими пользоваться! Ну, за исключением жены, разумеется, — добавил он.

Турд Юнгстрём спокойно отвечал на весьма щекотливые вопросы, но когда речь зашла о якобы одолженной Стуре машине, он принялся всё отрицать. Следователям так и не удалось его расколоть.

На следующий день Кристер ван дер Кваст рассказал журналистам, что Томас Квик назвал имя человека, который одолжил ему машину. В его описании одолживший выглядел, как скользкий угорь, всячески пытаюшийся улизнуть из сетей:

«Первоначально этот человек отрицал сам факт знакомства с сорокатрёхлетним подозреваемым, однако позже признал, что имел с ним отношения такого характера, что в данный момент мы не имеем права разглашать полученную информацию, поскольку она может негативно отразиться на жизни допрошенного нами лица».

На следующий день после допроса Турда Юнгстрёма Сеппо Пенттинен приезжает в Сэтерскую клинику, чтобы снова побеседовать с Квиком. Во время разговора присутствует Йоран Франссон.

— Давайте немного поговорим о ваших водительских правах, — начинает Пенттинен. — Когда вы их получили?

— В 1987 году, — отвечает Квик.

В этот момент все присутствовавшие, должно быть, обратили внимание на его слова.

— В 1987-м? — переспрашивает Пенттинен с неподдельным удивлением.

Он пытается зайти с другой стороны, но на вопрос о том, когда Квик сдал на права, слышит тот же ответ. Стуре получил права в 1987 году и до этого практически не водил.

— Но тогда поездка в Сундсвалль… Как бы сказать… была связана для вас с некоторыми трудностями, с точки зрения самостоятельного перемещения на машине? — спрашивает Пенттинен.

— Нет, вовсе нет! Никаких проблем не было, — заверяет Квик.

На следующий день Пенттинен едет к младшей сестре Квика Еве.

— Ева, считаете ли вы, что Стуре был способен водить машину в 1980‐м году?

— Нет, до 1987 года Стуре вообще не садился за руль, — отвечает она. — Первый раз я увидела, как он водит, как раз в 1987-м, когда он сдал на права.

Ева вспоминает, каким отвратительным водителем был Стуре: он постоянно забывал про коробку передач, даже после того как получил права.

Недолго думая, Турда Юнгстрёма вновь вызывают на допрос. Несмотря на все попытки следствия добиться от него правды, Турд остаётся непреклонным.

«Юнгстрём стоит на своём. Он на 100 % уверен, что никогда не давал Стуре Бергвалю свой автомобиль», — подводит Пенттинен итог их встречи в протоколе допроса.

На следующий день, 18 марта, Пенттинен вновь возвращается в Сэтерскую клинику: ему нужно разгадать загадку с машиной. Он раскладывает на столе карту цветов. Квик обращает внимание на цвет под кодовым названием «Тинтомара 0040-R90B».

— Такая светлая? — удивляется Пенттинен. — И это цвет машины?

— М-м.

— Так. Что ж, тогда скажу вот что: мы поговорили с Юнгстрёмом, и он утверждает, что у него никогда не было машины такого цвета.

— Хм.

— Что вы на это скажете?

— Хм, что я могу сказать? Что было, то было.

Из реестра автомобильных номеров Дорожного управления Швеции Сеппо Пенттинен узнал, что за две недели до убийства Юхана Юнгстрём приобрёл в автосалоне «ООО “Фалунский Мотор”» новый «Вольво-244» 1981 года выпуска. Машина не была голубой, как утверждал Квик. Она была красной.

История Квика сводилась к тому, что продавец Турд Юнгстрём купил в рассрочку абсолютно новый «Вольво», стоимость которого была эквивалентна годовой зарплате, и тут же дал машину безработному Стуре Бергвалю, с которым едва был знаком. К тому же Стуре не просто не имел водительских прав: он даже не умел водить.

Кроме того, Квик рассказал, как Юхан истекал кровью в салоне автомобиля, а расчленённое тело перевозилось в багажнике в картонной коробке, которая настолько промокла от крови, что у неё отвалилось дно. Полиция разыскала старую машину Юнгстрёма. Если история Квика не выдумка и расчленённый труп действительно перевозился в этой машине, то даже спустя столько лет в ней должны были остаться следы крови. Сиденья, коврик в багажнике и другие поверхности были тщательно изучены в Государственной криминалистической лаборатории, но ни единого намёка хотя бы на крошечное пятнышко в автомобиле не оказалось.

Вплоть до самой смерти Юнгстрём стоял на своём: он никогда не давал свою машину Стуре. Его ни в чём не подозревали — разве что в том, что он одолжил машину возможному преступнику — а потому у него едва ли были причины покрывать убийцу. На допросах он честно рассказывал о своих гомосексуальных наклонностях и отвечал на другие щекотливые вопросы — в отличие от Квика, которого раз за разом ловили на лжи и который постоянно менял показания. И