нужен нож, ей с три короба комплиментов наврёшь, и делай с ней, что хошь.

— Ты же онни, должна заботиться о своей тонсён. А твоей тонсён педикюр крайне необходим. Я без него чахну, мне жизнь не мила…

Почему-то Евгений, устроившийся с удобствами в уголке сознания, чувствую, с каким-то непонятным одобрением наблюдает за моими поползновениями. Вот извращенец! У него свои мотивы!

Ну, ладно. Совпадаем в чём-то и то хорошо.

— Ты плохая тонсён, — бурчит, стараясь сделать тон недовольным, СонМи, — никогда меня не слушаешься…

— Я тебя не слушаюсь?! — искренне поражаюсь столь незаслуженному обвинению. — Как ты можешь такое говорить?! Онни, как можно быть настолько несправедливой?!

СонМи таращит в изумлении глаза. Не ожидала такой бурной реакции.

— Ты была против моих панамок! И когда ты в последний раз видела меня в панамке?

— Недавно, — неуверенно возражает сестрица.

— Ты сама знаешь, что это не так. Несколько панамок я переделала в стильные шляпки. Одну даже тебе подарила, и ты не отказалась!

Удар точно в цель. Возразить нечем. Не видела пока её в той шляпке, но ведь в её гардеробе она прописалась!

— Ты учила меня пользоваться косметикой. Так ведь? Посмотри на меня, разве на мне нет макияжа?

Опять нечем опровергнуть.

— Ты заставляла меня носить юбки. В чём я сейчас? А шпильки? — выставляю вперёд ножку. — Я целый месяц училась ходить на них, специально походку под них делала! Онни, скажи, почему ты ко мне так несправедлива?

Поездка подходит к концу, самое время делать плаксивое и обиженное лицо. Незамедлительно.

Всё в порядке! Обиженно отворачиваюсь. Обида — мощное манипулятивное средство. И оно, — вот умора! — достигает цели. И не просто достигает, а бьёт точно в десятку. СонМи полностью морально раздавлена.

Мы выходим из машины. Пока аппа отгоняет на стоянку, идём домой. И я храню молчание. Носик повыше только задрать…

Ломает мою комедию телефонный звонок. Юри.

— Аньён, Лалиса! Я приглашаю тебя к нам на обед. Аппа и омма согласны, — огорошивает меня с места в карьер. Стремительная девочка.

Останавливаюсь. В лифте связь обрубится. Машу руками своим — езжайте.

— Аньён, Юри. Сама давно хотела к тебе в гости, — мне от неё кое-что нужно и я напоминаю. — Скажи, а то, чего мне так хочется, уже готово?

— Да-да, всё в порядке!

— А ДжиХуна-оппы дома нет?

— Нет, Лалиса, он же в Лондоне!

— Хорошо. Я у папы спрошу и перезвоню.

Аппа уже на подходе. Само собой, он меня отпускает.

— Может, отвезти тебя?

— Не надо, аппа. Иди обедать. Ты меня карманными деньгами для чего-то снабдил? Такси вызову.

— Ты сама себя снабдила, — в голосе одобрение.

— Потому что я — лучшая в мире дочь. Пожалуйста, аппа, обязательно скажи про это СонМи.

Ничего такого он сестре не скажет. Да я и не рассчитываю. Нас, смеющихся, разделяют створки лифта, и я возвращаюсь на улицу. Надо выбрать максимально удобную для таксиста точку. Не потому, что я вся такая деликатная, а просто так быстрее будет.

Место действия: особняк семьи Сон.

Время действия: 8 ноября, 11.40.

Идём с Юри, взявшись за руки. Обычай у нас такой складывается, встречает меня у ворот, и мы идём пешком, хотя могли проехаться. Вот кого хотела бы иметь в качестве сестры. И точно, не стала бы для неё невыносимой.

Юри щебечет и что-то ищет глазами вокруг. Вроде и сама не понимает, что. Забавно и тоже не понимаю, чего она глазами рыскает. У дверей стоит мужчина в антуражном мундире, открывает нам двери, старательно выдерживая невозмутимый вид. Вот! Поймала гордый взгляд Юри, брошенный на швейцара или как он тут называется. Давлю смешок. Один раз ничего не значит, посмотрим, что будет дальше.

А дальше гордые взгляды на всех подряд продолжаются. Обслуга особняка, члены семьи, на всех Юри смотрит горделиво: смотрите, какая у меня подруга! Время от времени хихикаю, настроение растёт. И тут же получаю удар разочарования! По лестнице навстречу спускается ДжиХун несколько сонного вида, в шортах и футболке.

— Юри! Ты почему меня обманула!? Аньён, ДжиХун-оппа. Как ты могла так поступить?! С лучшей подругой!

Юри смущается, что-то бормочет оправдательное. Не слушаю её, продолжаю громко распекать за гнусный обман. Затем оскорблённо замолкаю. Мельком замечаю крайнюю форму очумелости на лице парня, что восстанавливает мне прежний уровень настроения.

Идём в комнату Юри. Захожу и замираю от восхищения. Восхищения мастерством маленькой девочки и собой. На стене висит картина меня в полный рост. В масштабе не один к одному, конечно. Один к двум.

— Онни, как тебе? — горделивость, но уже по другому поводу, возвращается к девочке.

— Это ты мне приготовила? Юри, за это я тебе всё готова простить. Даже присутствие ДжиХуна, — тут же спохватываюсь. — То есть, почти всё. Немножечко всё-таки оставлю.

— Э-э-э… я хотела тебе другой дать, — бросается к столику в углу, где целая кипа рисунков. Достаёт один. Он тоже крупный, но не такой, как настенный, формата А3 примерно. И грудной, не в полный рост.

Разглядываю. Восхищаюсь. Спохватываюсь.

— Не поняла, Юри. Этот большой не хочешь отдавать?

— М-м-м… — девочка вильнула глазами в сторону.

— Так, — с расстроенным видом усаживаюсь на стул. — Значит, ты сказала мне, что мой портрет готов и его можно забирать. Обманула. Сообщила мне, что ДжиХуна нет. Опять обманула.

Вспоминаю, что тогда по телефону слишком бодро сообщила, что брата нет. И слишком честным голосом. Так-так… задумчиво раскачиваю ножкой, когда села, ногу на ногу закинула. Кореянки так обычно не поступают, но это на публике.

Вдруг замечаю, что глаза Юри знакомо стекленеют. Чего это задумала? Девочка вдруг засуетилась вокруг меня.

— Передвинься со стулом туда. Нет, сядь в другую сторону… — побежала раскрывать полусдвинутые шторы на окне.

Спохватываюсь.

— Холь! А ну, стой! Чего ещё? Я увольняюсь из твоих натурщиц, хватит с меня обманов…

— Картину хочешь? Да забирай, — Юри вдруг соглашается с изумительной лёгкостью. Только что ни в какую не хотела, а тут — на тебе!

Она подскакивает к картине, сдёргивает её с подвеса, сворачивает в рулон, запечатывает его с двух сторон кусками бумаги. Предварительно всовывает малый портрет.

— А он так не испортится? — опасаюсь, вдруг от напряжения краска осыпется или ещё чего.

— Нет, — мотает головой и принимается за прежнее. Не нахожу сил устоять перед тайфуном.

Меня на время спасает служанка. После стука заглядывает в двери.

— Маленькая госпожа, вам пора на обед.

— А ДжиХун-оппа там будет? — кому что, а мне чистая атмосфера.

— Не знаю, госпожа. Его тоже звали, но может и не