Когда идём с Юри в столовую, она объясняет расклад.

— Не ожидала, что он прилетит. Две недели его не было. Опять какие-то выходные им дали. Завтра вечером улетит. А ты так давно у меня в гостях не была, я так соскучилась, онни.

— Это не повод для вранья, Юри-ян, — грозно хмурю брови. Но возникает мысль: а не перехожу ли я в разряд невыносимых онни и, вздохнув, добавляю:

— Дебак! За картины всё прощаю. Только, пожалуйста, не обманывай меня больше.

По закону подлости или согласно третьему закону Мэрфи, — если неприятность может случиться, то она обязательно случается, — ДжиХун припёрся таки на семейный обед.

Основное блюдо стола оказывается кальби (обжаренные свиные рёбрышки и просто куски мяса), хоть здесь не разочаровываюсь. Перед ним надо съесть куриный суп кукси, тоже ничего против не имею. Русская часть души жаждет хлеба или хотя бы мучного, но можно перебиться лапшой. И, во-вторых, мучное здорово полнит.

— Скажи, Лалиса-ян, как тебе наш повар? — в вопросе ДжиХуна слышу подковырку. Его отец бросает короткий предостерегающий взгляд, но молчит. Рамок парень пока не переходит.

— Просто вижу, с каким аппетитом ты ешь, — добавляет оппен. — Наш повар считается одним из лучших в Сеуле.

Да-да, лучший повар в столице, но есть лучший повар на этой улице, — такой анекдот вспоминаю. Там речь об одесских портных, но какая разница?

— Замечательный у вас повар, — на мой отзыв все расцветают, но от моего продолжения улыбки слегка увядают. Особенно меня радует вытянувшееся лицо оппена.

— Почти, как мой харабоджи. Его ресторан в Бангкоке считается лучшим. Собственно, у него там сеть ресторанов, — заслышав про сеть, старший Сон начинает смотреть на меня по-новому. Владелец сети ресторанов это не чеболь, конечно, но где-то рядом.

— Мы его сегодня проводили, ДжиХун-оппа. Улетел домой, в Бангкок. Поэтому я немного расстроена, — продолжаю светскую беседу, раз мне её предложили. — За месяц с лишним, что был в гостях, он страшно разбаловал всю семью своим искусством. Одна надежда на омму, что она успела у него хоть чему-то научиться.

— А как случилось, что он очутился в Бангкоке, Лалиса-ян? — любопытствует ШинХё.

— Подробностей не знаю. Влюбился в тайку, наверное, из-за этого. Это моя хальмони.

— Какая интересная история у вашей семьи, — улыбается ЛиЁн, мама Юри. И всех остальных.

Примерно так и проходит весь обед. После которого Юри снова тащит меня в свою комнату и заставляет позировать. Собственно, особо не сопротивляюсь. Нельзя душить высокие творческие порывы. Юри так увлеклась, что ни разу не спросила о продолжении книги.

Время-то идёт, а Юри никак не унимается.

— Юри-ян, мне в три часа надо уходить. У меня дела… — а до трёх остаётся около четверти часа. Да и устаю в одной позе сидеть.

Каюсь, против безудержного нытья не устояла. Только тайм-аут беру. Звоню ЮнХо.

— Аньён, ЮнХо-оппа. Я сегодня не приду, а новости есть. Агентство нами заинтересовалось. Готовят проект договора.

— Лалиса, а чем нам тогда заняться? — после бурных восклицаний восторга ЮнХо доходит и до дела.

— Сейчас скину тебе минусовку, подумайте над рисунком танца. С голосом позже решим, что делать…

Юри открывает мне свою почту, оттуда и отсылаю ЮнХо мелодию. Заодно скидываю Юри восемь новых страниц. Больше не получилось. Вечно времени не хватает.

Место действия: у входа на охраняемую территорию элитного жилья.

Время действия: 8 ноября, 17.55.

У входа на придомовую территорию нашего дома, — так просто к нам не войдёшь и не въедешь, — меня перехватывает группа отмороженных людей с микрофонами, видеокамерами и надписями «Pressa» в разных местах. На куртках и бейсболках. В количестве пяти человек, не считая пары машин.

Отмороженные, потому что принялись выкрикивать вопросы с места в карьер.

— Скажите, Лалиса-ян о чём вы беседовали с ГаМи-ян в кафе неделю назад?!

— ГаМи-ян принесла вам извинения?

— Почему вы не забрали ваши награды?!

И тэдэ и тэпэ. Слегка отпрыгиваю от чуть не ударивших мне в лицо микрофонов.

— Аньёнхасейо, господа, — вежливость — лучшее оружие в борьбе с наглыми журналистами. — А вы кто?

— ХукНа, корреспондент газеты «Спорт тудей», — представляется самый ближний

— ХуЛи, журналист…

— ЕбЛан, корреспондент газеты…

Ещё бы я стала запоминать их имена дурацкие!

— И что вам нужно? — меня снова засыпают вопросами, приходится самой резюмировать. — Вы хотите, чтобы я ответила на ваши вопросы?

Нестройным хором подтверждают.

— Никаких проблем, господа журналисты. Организуйте пресс-конференцию. Один час вне учебного времени и других дел я смогу вам выделить. Договоримся. Моя ставка — пять миллионов.

— Что? — спрашивает один, но не понимают все.

— Очень просто, господа, — объясняю с предельной вежливостью. — Вам что-то нужно от меня. Я могу это дать, уделить вам своё время. Но оно не бесплатное. Сейчас, например, пишу книгу, это коммерческий проект. Время вам могу уделить только за счёт неё. Цену я вам сказала.

Не отвлекаясь на гомон, достаю из сумочки блокнот, вырываю листок, пишу одну строчку.

— Вот адрес моей электронной почты. Жду ваших предложений.

Пробиваюсь сквозь толпу, всячески, но достаточно корректно, мешающую мне пройти. Помогает охранник. Чуть мой ценный рулон не помяли. На все возмущения ответ один:

— Все вопросы на пресс-конференции, господа. Я не собираюсь вести важные разговоры мимоходом на улице…

У-ф-ф-ф! Еле вырвалась.

Дома через четверть часа.

— Всем привет, — прохожу в свою комнату, закидываю чудом спасённую от журналюг ценнейшую картину, переодеваюсь. Тут же делаю разминку на ноги. Шпилька очень утомляет за день. Даже не сильно высокая.

Заходит СонМи. Радуюсь её приходу неподдельно.

— Онни, ты всё-таки решила заботиться о своей тонсён. Я тебя обожаю!

Глядит удивлённо.

— Хотела спросить, как идёт работа над книгой? У меня новости есть, про первую, — и после паузы добавляет. — Хорошие.

— Над книгой? Пока никак. Сама видишь, как день прошёл. Что за новости?

Последний вопрос, чувствуя, как нагнетает и держит паузу сестра, задаю предельно равнодушным тоном.

— А что это у тебя? — кивает на рулон, лежащий на кровати.

— Перспективный бизнес-план развития моей бойс-группы, — меланхолично и беспардонно вру. Зато сестрица тут же теряет интерес.

— Онни, у тебя всё? Я думала, ты мне педикюр пришла делать… — с огромным разочарованием гляжу на её пустые руки, в которых не видно ни щипчиков, ни ножничек, ни всего остального, потребного для столь важной процедуры.

— Хотела сказать, что книгу уже двадцать три человека купили, — всё-таки выдаёт «важную» новость сестрица.

— И всё?! Ладно, иди, мне уроки делать надо, — но она уже и сама исчезает за дверью.

Теперь можно заняться картинами.

И что с ними делать? Берусь за маленький. Недолго думала, пришпандориваю его к дверце шкафа. Скотч