– Почему во всех фильмах, которые ты хочешь посмотреть, либо какой-то тип в солнечных очках, либо лодка, пришвартованная в туманном доке? – говорю я, глядя на экран.

Лукас смеется.

– А почему все фильмы, которые ты хочешь посмотреть, никогда не были сняты?

– Хмм, – я качаю головой, делаю большой глоток коктейля, – неправда.

– А, ну да, – Лукас подгибает ноги, одной рукой опирается на колено, другой сжимает пульт. – «Лидер».

– Ты сам о нём заговорил! – я смеюсь. – Давай, там Тэнди Ньютон, а ты её любишь.

– Её почти не видно за этой чёртовой звездой, которую играет Бон Джови…

– Джон Бон Джови!

– А он только и делает, что шатается по улицам, как сраный Коломбо, и трахает чужих жён.

– Это так заманчиво звучит, – говорю я. – Давай пересмотрим?

– Нет.

– Пожалуйста!

– Хватит и двух раз, – Лукас смеётся и включает фильм с Томом Крузом, и прежде чем успевает что-нибудь сказать, я резко мотаю головой.

– Не-не-не.

– Господи, мы так весь день провыбираем!

Элиот, прислонившись к белой глянцевой дверной раме, просовывает голову в дверь и улыбается. Он смотрит из-под темных ресниц на меня, на экран телевизора над камином и спрашивает:

– А почему вы не смотрите фильм с Джоном Бон Джови?

Услышав голос брата, Лукас поворачивается и отвечает:

– Потому что я хочу посмотреть что-нибудь, снятое за последние десять лет.

После развода Элиота братья вновь сблизились, и пару лет назад он перебрался обратно к Лукасу и его родителям, прежде чем уехать в Канаду. И хотя я не уверена, что именно так они вели себя в детстве, мне приятно наблюдать, как они смеются, поддевают друг друга и отпускают глупые шуточки.

– Вы смотрели «Ю-571»? – спрашивает Элиот, приподняв подбородок и улыбаясь.

– Конечно! Там он классно сыграл Пита Эммета.

– Лейтенанта Пита Эммета, – поправляет Элиот, и я смеюсь. Он щурится, задумавшись, потом интересуется:

– А «Шайбу! Шайбу!»?

– Это ещё что за дичь? – бурчит Лукас, а когда я поворачиваюсь и смотрю на него, он впивается взглядом в экран, сосредоточенно сузив глаза, будто и не думал ничего говорить.

– Классное кино, – Элиот скрещивает руки на груди. – Твой играет капитана хоккейной команды. Плохого парня. Длинные патлы, как у рок-звезды, и всё как ты любишь.

– Серьёзно? И я не видела этот фильм?

– По ходу, нет. Что ты за фанатка, Эмми?

– Ну, зато теперь я знаю, что закажу на Амазоне, когда вернусь домой. Если только… – я поворачиваюсь к Лукасу. – Если только его нет на Нетфликсе.

– Нет, – говорит Лукас, не сводя глаз с экрана. – Нет там такого.

– Может, на Нэшнл Лампун, – предполагает Элиот, но Лукас смотрит на него, пожимает плечами и заявляет:

– И там нет, – после чего вновь поворачивается к экрану. Элиот удивлённо поднимает брови, и я с головой накрываюсь одеялом, чтобы приглушить смех. Всё это напоминает мне времена, когда на Лукаса ни с того ни с сего находило плохое настроение и мы с Элиотом обменивались тайными улыбками, гадая, какая девушка бросила его на этой неделе или за что его отчитал Жан: за грязные полотенца или пятёрку вместо пятёрки с плюсом.

– Ну, наверное, я вас покину, – говорит Элиот, толкая дверь. – Веселитесь, детишки.

– Он нас покинет, – я фыркаю, Элиот смеётся, снова скрещивает руки на груди. Рози права: у Элиота очень красивые руки. На прошлой неделе она листала мой инстаграм. «Какой классный! – восклицала она при виде Элиота. – Шикарное тело. Такой высокий. Такой секси».

– Что не так? – удивляется Элиот. – Это тоже фраза из восьмидесятых?

– Ага, – я киваю.

– Увидимся, – Лукас машет ему рукой, натянуто улыбается, не разжимая губ. Его глаза на секунду чуть расширяются, будто он хочет сказать: «Вообще-то мы тут серьёзным делом занимаемся». – Удачно провести время. Передавай Ане привет.

Элиот улыбается.

– Вообще-то я встречаюсь не с Аной, но спасибо, – он кивает мне. – Хорошего вечера, Оззи, ну, то есть Эмми.

Допивая коктейль, я внезапно чувствую на себе вопростительный взгляд Лукаса.

– Что?

Он пожимает плечами.

– Эл какой-то… чересчур дружелюбный.

– Да ну? – я смеюсь. Мои уши горят, как всегда, прежде чем покраснеть, и я рада, что у меня длинные волосы и ушей за ними не видно. – Что ты имеешь в виду?

– Ни с того ни с сего отпускает щуточки, влезает в наш разговор со своими «ахаха, фильмы с Бон Джови, а вот этот ты не видела, Боже мой, Эмми, может, как-нибудь посмотрим его вместе…»

– Джоном Бон Джови, – я толкаю его локтем. – И никакой он не чересчур дружелюбный. Элиот как Элиот.

– Эмми, вы с моим братом несколько лет почти не разговаривали, а теперь что, лучшие друзья?

Всякому, даже совершенно пьяному человеку ясно, что он ревнует. Порой на Лукаса такое находит, и на меня тоже. Особенно если у кого-нибудь из нас появляется новый друг. «Только и говоришь об этом Фоксе. Променяла меня на него?» Отчасти ревность Лукаса – желание меня защитить; в случае с Элиотом понятно почему.

– Да ладно тебе, – говорю я. – Не так уж мы много и общаемся. Ну да, он привёз меня сюда с вечеринки Мари, но только потому что я не поймала такси, а ты был на работе, – вот какую версию я придумала для Лукаса, и всё равно он рассердился и велел в следующий раз звонить ему.

– А ещё отвёз тебя к твоему папе.

Я сглатываю. И смотрю на него. Я рассказала Люку о Марве во время поездки в Кале, когда он забрал меня с парома. Но об Элиоте не говорила ни слова. Лукас кивает.

– Значит, я прав.

– Он тебе рассказал?

– Нет. Он не поехал с нами за костюмами, я не мог до тебя дозвониться. А потом, увидев это всё, – он указывает на дверной проём, – сложил два и два.

Я чувствую странное желание защищаться. Как будто меня в чём-то обвиняют. Мои щёки горят, как и уши, всё моё тело напрягается.

– Ну, и что тут такого? Он сам предложил. Он знал об открытках, знал, как много я о них думаю, и… и я согласилась туда съездить. Не одна же я потащусь, – мне хочется добавить: «Ты же не предлагал мне помочь? За семь месяцев ты ни разу не приехал посмотреть, где я отрабатываю десятичасовые смены и обжигаю пальцы, посмотреть, как сильно изменилась моя душная и пыльная комната с тех пор, как я туда въехала. Не захотел сходить со мной в паб, поваляться на пляже, побродить по моему маленькому городу, как я брожу по твоему».

Лукас глубоко вздыхает, опускает голову, закрывает лицо рукой.