– Нет, в самом деле, это напоминает какую-то пошлую комедию, – сказала она вслух, словно обращаясь к невидимому собеседнику. – А может, мне и впрямь все только снится? Бывают такие муторные, неприятные сны. А когда просыпаешься, чувствуешь такое облегчение…

И тут ощущение реальности, наконец, вернулось к ней. А вместе с ним и понимание очевидного факта: она не хочет выходить за Андрея. Более того – она его больше не любит. А возможно, и не любила никогда. Она любила лишь свою мечту, созданный воображением образ прекрасного рыцаря из романтической поэмы. Но этот «рыцарь» в реальности оказался довольно неприятным, трусливым и истеричным типом. И даже лицо у него оказалось не «романтично бледным», а отвратительно розовым.

Вспомнив, как Андрей бился в истерике посередь храма, Лиза ощутила приступ тошноты. В эту минуту она испытывала лишь одно желание – поскорее оказаться как можно дальше и от Андрея, и от этого храма, где она едва не совершила непоправимую ошибку. Скорее, скорее домой, в свою уютную комнатку, где она сможет окончательно прийти в себя и спокойно обо всем поразмыслить.

На мгновение у нее мелькнула мысль об оставшемся в коляске саквояже, но это уже не могло остановить ее. Бог с ним, с саквояжем, Тупицын как-нибудь перешлет ей его. Да и ничего особо ценного там нет, кроме несколько украшений и жемчужного ожерелья. Папенька, конечно, будет в гневе, если обнаружит пропажу, но это уже не страшно: ведь у нее есть заступник! Смелый, добрый и благородный, который защитит ее и от отца, и от Андрея, и от себя самой.

«Боже мой, – думала она с растущим ужасом, – из-за своего заблуждения я едва не отказалась от Алексея! Какая же я дурочка! Как хорошо, что я ни о чем ему не рассказала!»

Не медля больше ни минуты, Лиза сбежала с крыльца и быстро пошла по дороге к Ловцам. Она не обращала внимания ни на росу, ни на промозглый ветер. Только бы уйти отсюда до возвращения Андрея! Не видеть его розового лица, не слышать его визжащего голоса, не вступать ни в какие объяснения!

Алексей еще был в постели, когда камердинер сообщил, что его настоятельно хочет видеть какой-то человек. Бросив взгляд на часы, Алексей недоуменно нахмурился: стрелки показывали начало девятого. Но тут он вспомнил о Лизе и ее таинственном преследователе и в одну минуту оделся и спустился вниз.

– Ваше сиятельство! Не извольте разгневаться, выслушайте меня сперва! – молодой парень в одежде мещанина с ходу бухнулся ему в ноги. – Я – сын Тихона Василича Камнева, хозяина зареченского трактира. Батюшка послал меня к вам с важным сообщением.

– Говори, братец.

– Не извольте только гневаться! Мы ни в чем не повинны…

– Да говори же ты, не тяни!

– Дело вот какое… – парень нерешительно потоптался на месте. – Сегодня-с, около седьмого часа по утру, к нам пожаловал никольский пономарь, а с ним карачаровский барин, Андрей Иваныч Тупицын. Как приехали – сразу велели батюшке будить господ офицеров, что намеднись у нас остановились. Сказывали, свидетели им нужны.

– Какие еще свидетели?

– Для венчания-с.

– Для венчания? – Алексей почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. – Какого еще венчания? Да рассказывай же ты все, что знаешь, не юли!

– Батюшка так понял, что венчаться собираются Андрей Иваныч с…

– Ну!

– С Лизаветой Михайловной Безякиной, невестой вашей, то есть.

– Хорошо. Молодец, что приехал сказать. На-ка вот тебе за труды, – Алексей вытащил сторублевую ассигнацию из предусмотрительно захваченного с собой кошелька. – А теперь поезжай, братец, домой.

– Премного благодарен-с, ваше сиятельство, – парень спешно откланялся.

Пару минут Алексей убито стоял на месте. Лиза сбежала с Тупицыным… Но ведь все же шло так хорошо! Она ни разу не сказала ему, что не хочет выходить за него замуж, казалась такой веселой, довольной. Кроме вчерашнего дня, когда ей вдруг неожиданно «занедужилось».

«Какой ты все-таки хороший!» – вспомнились ему ее прощальные слова.

– Ты идиот, – сказал он себе. – Разве она стала бы расточать тебе комплименты, если бы не собиралась сбежать?

Он повернулся к тактично стоящему в сторонке камердинеру.

– Коня мне, Федор, и поскорее, – приказал он, направляясь к лестнице, чтобы переодеться.

Не прошло и сорока минут, как он уже стоял перед перепуганным до полусмерти отцом Игнатием.

– Богом клянусь, не было этого венчания, не было! – испуганно лепетал батюшка. – Да, приезжала сюда Лизавета Михайловна, в шестом часу прибыли вместе с Андреем Иванычем. Но потом, пока он ездил за свидетелями, барышня куда-то пропала. Всю округу обыскали, так и не нашли. Должно быть, испугалась, бедняжка, да и воротилась потихоньку домой.

– Берегитесь, батюшка, коли солгали, – процедил Алексей, выходя из храма.

В Ловцах все обстояло внешне спокойно. Первым побуждением Алексея было стереть в порошок мирно сидящего на крыльце охранника, но он сразу же передумал. Охране велели не подпускать к дому посторонних, и с этой задачей она справлялась. Но если Лиза не желала, чтобы ее охраняли, тут уже ничего нельзя было сделать.

Дом был погружен в тишину. Михаил Потапыч еще спозаранку уехал в поле, а барышни, как сказала одна из встретившихся Алексею горничных, «еще не вставали». Не велев докладывать о себе, Алексей взбежал по лестнице и прошел в комнату Лизы. Его невеста спала безмятежным сном. И, по-видимому, достаточно крепко, раз не услышала шума распахнувшейся двери и громких шагов.

Подойдя к Лизе, Алексей пытливо всмотрелся в ее лицо. Оно было спокойным, словно ничего не случилось. Правда, Лиза спала без чепчика, под которым женщины обычно прячут на ночь волосы, чтобы они не спутались. Лизина шевелюра была порядком взлохмачена, среди спутавшихся каштановых прядей предательски затесались несколько зеленых листочков. А между ними – неприятно яркий оранжевый цветок.

Почему-то при взгляде на этот цветок Алексей испытал острое чувство брезгливости. Наклонившись, он взял оранжевый шарик двумя пальцами и осторожно потянул его из копны Лизиных волос. Однако противный цветок не поддался, и Алексею пришлось оставить все как есть.

– Вот присосалась мерзость, не оторвешь, – с досадой пробормотал он, стряхивая пальцы. – И где только она умудрилась подцепить бессмертник? Первый раз вижу, чтобы новобрачная украшала волосы сухоцветом.

Отойдя от невесты, Алексей внимательно осмотрел комнату. Дорожное платье Лизы было предусмотрительно спрятано, но возле тлеющего камина стояли замшевые ботинки. Наклонившись, Алексей потрогал их. Так и есть! Ботинки были насквозь мокры. Вывод напрашивался только один: Лиза где-то бродила на рассвете, когда стояла роса.

Выпрямившись, Алексей обошел комнату и вернулся к Лизе. Она по-прежнему мирно спала, улыбаясь во сне. Несколько минут в душе Алексея происходила жестокая внутренняя борьба. Ему страшно хотелось разбудить Лизу, надавать ей пощечин и вытрясти признание. Или снять тяжелый офицерский ремень, перекинуть сонную изменницу через колено и устроить ей отменную порку. В конце концов, «папенька» только одобрит его действия, если обо всем узнает. Но мало-помалу Алексей успокоился, и его мысли приняли другое направление.