Она серо-желто улыбается.

— Я вас разбудила? — чирикает она.

— Нет, я как раз вставал.

— Ну и хорошо. А то надо поработать.

— Поработать? Но…

— Да, Руди. Вы уже забыли об иголках? Времяприниматься за дело, они сгниют, если мы не поспешим.

Я хлопаю со сна глазами.

— Но сегодня пятница, — бормочу я не оченьуверенно.

— Нет. Суббота! — отрезает она.

Мы несколько секунд молча глазеем друг надруга. Я смотрю на часы — привычка, которую уже приобрел за три дня работы.

— Сегодня пятница, мисс Берди. Пятница. И мненадо на работу.

— Сегодня суббота, — повторяет она упрямо. Мыопять молча глазеем друг на друга. Она смотрит на мои трусы. Я изучаю еегрязные туфли.

— Послушайте, мисс Берди, — говорю ядружелюбно. — Я точно знаю, что сегодня пятница и через полтора часа я долженбыть на работе, где меня очень ждут. Мы займемся иголками в уик-энд. — Конечно,я стараюсь ее задобрить, потому что планирую завтра утром восседать на своемрабочем месте.

— Они сгниют.

— Но не сегодня же. — А вообще могут ли иголкисгнить, если они в мешке? Вряд ли.

— Но завтра я хотела заняться розами.

— Хорошо, но почему бы вам не заняться розамисегодня, пока я в офисе, а завтра мы займемся иголками?

С минуту она пережевывает услышанное, и вдругмне становится жалко ее. Плечи у нее опущены, лицо печальное. Трудно сказать,смущена ли она.

— Но вы обещаете? — спрашивает она кротко.

— Обещаю.

— Вы говорили, что будете работать во дворе,если я снижу квартирную плату.

— Да, конечно. — Разве можно это забыть? Онауже раз десять мне напоминала.

— Ну что ж, ладно, — говорит она так, словнотолько затем и пришла, чтобы услышать отказ. Она выходит и спускается вниз,что-то бурча под нос. Я спокойно закрываю дверь и думаю, когда же завтра утромона придет и вытащит меня из постели.

Я одеваюсь и еду в офис, около которогоприпарковано уже с полдюжины машин. В некоторых окнах горит свет, а еще нет исеми утра. Я жду в автомобиле, пока еще один служащий не подъезжает к парковке,и, совершенно точно рассчитав, нагоняю у самой входной двери мужчину среднихлет.

В руке у него портфель и высокий бумажныйстаканчик с кофе, который он старается удержать, пока другой рукой нащупывает вкармане ключи.

Он вздрагивает, увидев меня. Это, конечно, несамый криминальный район Мемфиса, но все же его центральная часть, и люди здесьнервные.

— Доброе утро, — говорю я приветливо.

— Утро, — ворчит он в ответ, — вам что-нибудьнадо?

— Да, сэр. Я новый помощник Барри Ланкастера,только что принятый на работу.

— Имя?

— Руди Бейлор.

Руки его на минуту останавливаются, он сильнохмурится.

Нижняя губа искривляется и выпячиваетсявперед, он качает головой:

— Не выдумывайте. Я здесь управляющий делами.Мне о вас никто не говорил.

— Честное слово, он нанял меня, но всегочетыре дня назад.

Он вставляет ключ в замок, опасливооглядываясь через плечо. Этот парень думает, что я вор или убийца, но я вкостюме и в галстуке и выгляжу очень симпатично.

— Извините. Но у мистера Лейка очень строгиеправила безопасности. Никто не может войти до начала и после конца рабочегодня, если человек не значится в платежной ведомости. — Он почти впрыгивает вдверь. — Передайте Барри, чтобы утром мне позвонил. — И захлопывает дверь прямоперед моим носом.

Я не собираюсь сшиваться на ступеньках, словнонищий, пока не появится еще какая-нибудь персона, чье имя значится в ведомости.Поэтому проезжаю несколько кварталов до ближайшего дешевого кафе, где покупаюутреннюю газету, рожок и кофе. Я убиваю час, дыша сигаретным дымом и слушаячужую болтовню, затем возвращаюсь на парковку, где теперь еще больше машин.Хороших машин. Элегантных немецких и других импортных сверкающих лаком машин. Яосторожно выбираю свободное местечко возле «шевроле».

Дежурная у первого поста уже несколько развидела, как я прихожу и ухожу, но делает вид, что я здесь чужак и незнакомец.Я, однако, не намерен сообщать ей, что служу здесь, как она. Дежурная звонитБарри, и он дает мне зеленый свет на вход в лабиринт.

Барри должен быть в суде ровно в девять утрапо делу о доброкачественности продуктов, поэтому очень спешит. Я твердо решилпоговорить с ним, чтобы мое имя тоже включили в платежную ведомость, но времясейчас неподходящее. Мое дело может и подождать день-другой. Барри засовываетпапки в объемистый портфель, и с минуту я надеюсь, что он и меня возьмет какпомощника на судебное заседание. Но у него другие планы.

— Хочу, чтобы вы поехали к Блейкам и вернулисьназад с уже подписанным контрактом. Это необходимо провернуть теперь же. — Онпрямо-таки подчеркивает слово «теперь», так что я уже не сомневаюсь насчетсвоего местоназначения.

Он подает мне тоненькую папку.

— Здесь контракт. Я приготовил его прошлойночью. Просмотрите его. Нужны подписи всех троих Блейков — Дот, Бадди и ДонниРея, так как он уже взрослый.

Я решительно киваю головой, но предпочел бы,чтобы меня вздули, чем ехать к Блейкам и провести у них все утро. Наконец мнепридется встретиться с Донни Реем, а я бы эту встречу отсрочил навсегда.

— А что потом? — спрашиваю я.

— Я пробуду в суде весь день. Приезжайте иотыщите меня в зале заседания у судьи Андерсена. — Звонит телефон, Барривзмахом руки отсылает меня — мое время кончилось.

Мысль собрать всех Блейков вокруг кухонногостола для подписания договора не очень меня привлекает. Придется сидеть исмотреть, как Дот ковыляет через задний двор к разбитому «ферлейну», ругаясь находу и проклиная все на свете, а потом улещивает и выманивает Бадди из машины,отрывая от его котов и джина. Нет, она, наверное, вытащит его за ухо. Сквернаябудет картина. А мне потом придется сидеть и нервничать, пока она удалится взадние комнаты, чтобы привести Донни Рея, и я должен буду, замерев от страха,спокойно встретить его, когда он выйдет познакомиться со мной, своим адвокатом.