Барри Ланкастер и я проводим лучшее время двухсуток за тщательным изучением документов по делу Блейков. За несколько лет и сразной степенью успеха Барри провернул немало подобных дел, связанных с обманомдоверия клиентов. Он все время повторяет, что судьи в Мемфисе чертовскиконсервативны и очень нелегко вырвать у них справедливый вердикт. Но я ужеслышу об этом третий год. Для южного города Мемфис весьма привержен федеральнымзаконам. Такие города обычно выносят положительные вердикты в пользу истцов. Нопо какой-то непонятной причине это редко бывает в Мемфисе. Джонатану Лейкуудалось выиграть несколько миллионных процессов, но сейчас он предпочитаетвести подобные дела в других штатах.

Мне еще только предстоит познакомиться с мистеромЛейком. Он где-то там очень занят крупным судебным процессом, и ему не довстречи и знакомства со своим самым недавним новобранцем.

Мое временное пристанище — маленькаябиблиотека на открытой площадке, выходящей на второй этаж. Здесь стоят три круглыхстола, восемь стеллажей с книгами, все посвящены проблемам недобросовестности вмедицине. В первый же полный день работы Барри показал мне красивую, хорошообставленную комнату в коридоре прямо под ним и сказал, что через пару недельона будет моей. Там нужно кое-что покрасить и что-то подправить в электрическойпроводке. «Но что вы хотите? Ведь это бывший склад!» — не раз и не двавосклицает он.

Я практически ни с кем из служащих не знаком иуверен, что это по причине моей низкой должности, потому что я еще не адвокат.Во мне нет ничего нового и особенно интересного. Помощники приходят и уходят.

Сотрудники — народ очень занятой и не слишкомдружный. Барри почти ничего не рассказывает о других адвокатах, работающих водном с ним здании, и у меня появляется отчетливое ощущение, что каждаяобособленная адвокатская группа действует самостоятельно. У меня такжепоявляется чувство, что вести судебные процессы под наблюдением и руководствомДжонатана Лейка — довольно нервное дело.

Барри приезжает на работу каждое утро еще довосьми, и я твердо намерен встречать его у подъезда, пока не получу свойсобственный ключ от входа. Очевидно, мистер Лейк очень придирчив к тем, ктодостоин получить ключ в здание.

Долго рассказывать, но несколько лет назад,когда он судился с одной фирмой по поводу ее недобросовестности, его телефоныстали прослушиваться. Барри об этом мне сразу же рассказал, как только язатронул тему ключа. Должны, наверное, пройти недели, сказал он. И еще мнепредстоит проверка на детекторе лжи.

Барри помог мне расположиться на моейплощадке, дал указания, что делать далее, и, объяснив мои обязанности, ушел ксебе в кабинет. Первые два дня он проверял меня примерно каждые два часа. Яскопировал все документы по делу Блейков. Не ставя его в известность, однукопию сделал для собственных нужд и в конце второго дня унес ее домой, ловкоукрыв в своем блестящем новом атташе-кейсе, подарке Принса.

Следуя указаниям Барри, я набросал довольносуровое письмо «Дару жизни», в котором изложил все относящиеся к Делу факты,упомянул обо всех наглых поступках с их стороны. Когда секретарша Барризакончила его перепечатывать, он пробежал письмо глазами. Затем буквальнопроделал над текстом хирургическую операцию и снова отослал меня в мой УГОЛ. Оночень работящ и очень гордится своей способностью сконцентрировать на чем-товсе внимание и мобилизовать все ресурсы.

На третий день во время перерыва я наконецсобрался с духом и спросил секретаршу относительно документов, касающихся моегоприема на работу. Она была занята, но обещала посмотреть.

К концу третьего дня мы с Барри вместепокинули его кабинет после девяти. Мы закончили письмо в «Дар жизни»,трехстраничный шедевр, который должен был быть отослан заказной почтой суведомлением о вручении. За стенами офиса Барри никогда не говорит ожитье-бытье. Я предложил пойти выпить пива, но он быстро поставил меня на место.

Я поехал в «Йогис», чтобы закусить на ночь.Там было полно упившихся собратьев по колледжу, и Принс сам работал в баре, неочень довольный этим обстоятельством. Я его заменил и посоветовал пойти навестипорядок и выставить за дверь особенно злостных нарушителей, отчего он пришел ввосторг.

Однако вместо этого он направился к своемулюбимому столику, за которым уже сидел его адвокат Брюзер Стоун. Тот безпередышки курил «Кэмел» и ставил на боксеров, которых показывали по телевизору.Этим утром имя Брюзера опять фигурировало в газетах. В интервью он начистоотрицал, что ему хоть что-нибудь известно насчет одного убийства. Два годаназад полицейские нашли мертвое тело на заброшенной свалке позади безымяннойдешевой забегаловки. Погибший был местным головорезом, который владел частьюпорнобизнеса в городе и, очевидно, хотел еще глубже проникнуть в процветающуюотрасль торговли женскими грудями и попками. Но он ступил на опасную почву изавязал отношения не так и не с теми людьми, за что был обезглавлен. Брюзер,конечно, не стал бы совершать подобных поступков, но полицейские, по-видимому,имели причины подозревать, что он знает, и очень точно, кто это сделал.

Брюзер часто последнее время бывает здесь,много и тяжко пьет и шепчется о чем-то с Принсом.

Слава Богу, что у меня теперь есть настоящаяработа. А я уж почти смирился с тем, что придется просить место в фирме уБрюзера.

Сегодня пятница, мой четвертый день работы вфирме Лейка. Я уже рассказал кое-кому, что принят сюда, и было очень приятнопроизносить сами слова, они так ловко соскальзывали с языка. В них звучалоудовлетворение. Фирма Лейка.

Никому не требовалось наводить справки, чтоэто за фирма такая. Достаточно упомянуть имя, и люди мысленно представляливеличественный старый склад и знали, что это обитель великого Джонатана Лейка иего команды ретивых адвокатов.

Букер чуть не заплакал от радости. Он купилбифштексы и бутылку безалкогольного вина. Чарлин зажарила бифштексы, и мыпраздновали до полуночи.

Я не планировал вставать сегодня утром досеми, но около двери слышится громкий стук. Это мисс Берди. Вот она с шумомповорачивает входную ручку и возглашает:

— Руди, Руди!

Я открываю засов, и она впархивает ко мне.

— Руди? Вы уже не спите?

Я стою в маленькой кухне, и она внимательнооглядывает меня. На мне гимнастические трусы и тенниска, так что вид вполнеприличный. Но я только-только продрал глаза, и волосы у меня торчат во всестороны. Да, я проснулся, хотя и не совсем.

Солнце едва встало, но передник мисс Берди ужеиспачкан землей, туфли в грязи.

— Доброе утро, — говорю я, изо всех силстараясь не показать раздражения.