Барри встречает меня у входной двери, котораяуже заперта, хотя в здании еще много работающих. Я иду за ним в его кабинетнемного быстрее, чем ходил все эти дни. Я невольно опять восхищаюсь коврами,книжными полками и предметами искусства и думаю, что, наверное, тоже скоростану частицей всего этого механизма. Я — служащий фирмы Лейка, самого крупногов нашей местности судебного адвоката.

Барри предлагает мне булочку, оставшуюся отобеда.

Говорит, что ест три раза в день, не отходя отрабочего стола. Я припоминаю, что он в разводе, и мне теперь ясно почему. Номне не до еды.

Он щелкает диктофоном и кладет микрофонпоближе ко мне на край стола.

— Мы наш разговор запишем. А завтра моясекретарша его перепечатает. Согласны?

— Конечно, — говорю я. Да я на что угодносогласен.

— Я нанимаю вас на должность своего помощникапо судебным делам на двенадцать месяцев. Ваше жалованье — двадцать одна тысячадолларов в год, уплачиваемые в двенадцати равных частях каждый месяцпятнадцатого числа. Вы не будете иметь медицинскую страховку и другиепривилегии, пока не проработаете целый год. По истечении двенадцати месяцев мывновь вернемся к оценке наших отношений и тогда рассмотрим возможность нанятьвас как адвоката, а не как помощника.

— Согласен, замечательно.

— У вас будет свой кабинет, и мы как разсейчас подыскиваем секретаршу. Минимум работы — шестьдесят часов в неделю,начало в восемь и до тех пор, пока это необходимо. Ни один адвокат нашей фирмыне работает меньше шестидесяти часов.

— Нет проблем! — Да я девяносто буду работать.И уж постараюсь держаться подальше от мисс Берди и ее мешков с сосновымииголками.

Барри тщательно проверяет свои записи.

— И мы будем вместе выступать в качествеконсультантов по делу, э… как оно называется?

— Делу Блейков. Блейк versus [3] «Прекрасногодара жизни».

— О`кей. Мы будем представлять Блейков противстраховой компании «Прекрасный дар жизни». Вы станете вести всю необходимуюработу с документами, но без гонорара, если таковой будет.

— Порядок.

— О чем еще вы хотели бы условиться? —спрашивает он в микрофон.

— Когда начинать?

— Сейчас, если располагаете временем. Исегодня ночью я хотел бы пройтись по всему делу.

— Согласен.

— Есть еще проблемы?

Я с трудом проглатываю комок в горле.

— В начале месяца я подал заявление обанкротстве. Это долгая история.

— Как и всегда, не так ли? Какая статья? Семь?Тринадцать?

— Семь.

— Тогда на заработной плате это не отразится.И еще одно. Вы занимаетесь подготовкой к экзамену в свободное от работы время.О`кей?

— Чудесно.

Барри выключает диктофон и опять предлагаетмне булочку. Я снова отклоняю предложение. И следую за ним по винтовой лестницев маленькую библиотеку.

— Здесь легко заблудиться, — предупреждает он.

— Просто невероятно, — отвечаю я, опятьвосторгаясь путаницей комнат и переходов.

Мы садимся за стол и раскладываем перед собойсодержимое блейковской папки. На Барри производят впечатление мои порядок иорганизованность. Он интересуется некоторыми документами. Они все у меня подрукой. Он хочет знать даты и имена. Я их выучил наизусть. И со всего снялкопии. Одну для него, другая остается у меня.

Итак, есть все, кроме подписанного Блейкамиконтракта на ведение дела. Он, по-видимому, удивлен, и я объясняю, каким путемдело попало мне в руки.

— Нам необходимо иметь подписанный ими контракт,— несколько раз повторяет он.

Я уезжаю после десяти вечера. Еду по городу ивижу в зеркальце заднего обзора свое улыбающееся лицо. Прежде всего я позвонюрано утром Букеру и порадую его хорошими новостями. Затем преподнесу букетцветов Маделейн Скиннер и поблагодарю ее.

Возможно, мое место на должностной лестнице инизкое, но она ведет только вверх. Дайте мне один лишь год, и я будузарабатывать больше, чем Сара Плэнкмор, и С. Тодд, и Н. Элизабет, и Ф.Франклин, и сто других задниц, от которых я прятался весь прошлый месяц. Дайтемне только некоторое время.

Я останавливаюсь у «Йогиса» и немного выпиваюс Принсом. Я рассказываю ему о своих замечательных новостях, и он крепкообнимает меня, словно пьяный медведь. И говорит, что очень жалеет о моем уходе.Я отвечаю, что с месячишко еще буду заглядывать и, может быть, работать поуик-эндам, пока не сдам все экзамены. Принс на все согласен.

Я сижу один в дальнем отсеке, потягиваюкакой-то напиток со льдом и наблюдаю за немногими присутствующими.

Больше я никого не стыжусь. Впервые занесколько недель на меня не давит бремя униженности. Я готов сейчасдействовать, готов приступить к началу карьеры. И мечтаю о том, как однаждывстречусь в зале суда с Лойдом Беком лицом к лицу.

С трудом продираясь сквозь дебри материалов,которые мне дал Макс Левберг, я все больше поражаюсь, до каких же пределовобмана и несправедливости доходят богатые страховые компании, давя и унижаямаленьких людей. Ради одного-единственного доллара они готовы идти на тайныемахинации и обман. Они не останавливаются ни перед какими мошенническимиуловками. И еще я удивляюсь, как же мало застрахованных подают на них в суд.Большинство даже ни разу не посоветовались с адвокатом. Им показывают убористыепримечания в приложениях и дополнениях и убеждают, что они вовсе не былизастрахованы на тех условиях, как думали прежде. Изучение материаловдоказывает, что только пять процентов потерпевших от недобросовестностистраховых компаний вообще когда-либо обращались в суд. Люди, покупающие такиеполисы, невежественны и темны. Они сплошь и рядом боятся адвокатов так же, каксамих страховых компаний. Одной только мысли, что придется пойти в зал суда идавать свидетельские показания перед судьей и присяжными, достаточно, чтобызаткнуть им рот.