Вдруг – хлоп! – кто-то сзади от души приложился по егоплечу. Саша обернулся: перед ним в не первой свежести белой поварской курткестоял Леха Балюк, его приятель по Хорогской учебке.

– Какие люди и без охраны! – расплылся в улыбке Леха. –Саня, какими судьбами?

– Леха, здорово! – обрадовался Белов. – Вот, нарушителейпривез…

– А здесь-то что забыл? – сослуживец кивнул на очередь.

– Жрать хочу, Лех, – признался Саша. – Я ж только из наряда,прикинь…

– Понятно, сержант Белов. А ну-ка, следуй за мной! –подмигнул приятель.

Леха, дежуривший по столовой, отвел Сашу в какую-топодсобку, через минуту на столе появилась сковорода жареной картошки, банкатушенки, огурцы, помидоры… Белов с жадностью набросился на еду, а Балюк, глядяна него, с сочувствием покачал головой:

– Что ж тебя прямо из наряда в отряд-то погнали, а?

– Нарушителя взял… – пробормотал Саша с набитым ртом.

– Ну и хрен ли? Что за надобность самому-то везти? – непонимал приятель.

Саша хитро улыбнулся и не без гордости произнес:

– Я, Леха, Хромого Сабира взял.

– Иди ты! – ахнул Балюк. – Врешь!

– Пойди у Лощинина спроси, он сейчас у полковника,докладывает… – усмехнулся Белов.

– Ну, Саня… – Леха аж задохнулся от удивления и восторга. –Ну, ты даешь! А ну, погоди-ка…

Он вскочил с места, сунулся куда-то за шкаф и вылез оттуда спочатой бу-тылкой водки.

– Это дело надо отметить!

Саша, увидев бутылку, замялся. С одной стороны, его могливызвать к полковнику, а с другой… После безумного напряжения минувшей ночивыпить хотелось просто неимоверно…

– А если меня к командиру вызовут? – с сомнением спросил он.

– Саня, так по граммулечке же! – задрал брови Леха, доставаястаканы и разливая водку. – Закусишь сейчас – никто ничего не учует!

– Ну, ладно, по граммульке – давай! – решился Белов.

Приятели чокнулись и выпили. Но не успели они поставитьстаканы на стол, как дверь распахнулась, и на пороге возник командирпогранотряда полковник Панин. За его спиной стоял улыбающийся Лощинин.

– Ну, где тут герой? – радостно пророкотал полковник и тутже осекся.

Да, картинка была еще та – два бойца со стаканами в руках ибутылка водки на столе. Улыбка вмиг слетела с лица Панина. Он нахмурился,засопел и побагровел. Секунду-другую полковник сдерживался, а потом взбешеннорявкнул:

– Раз-дол-баи! – он развернулся на каблуках и, чуть не сбивс ног Лощи-нина, вышел.

Капитан покачал головой и с грустью сказал:

– Дурак ты, Белов. Медаль просрал…

История эта, впрочем, закончилась еще хуже. Саша не получилне только обещанной медали, приказом командира погранотряда его лишили дажеполагающегося в таких случаях отпуска. Такого долгожданного, такого нужного итакого важного. А это означало, что теперь, видимо, до самого дембеля Саше неувидеть мамы, Лены и друзей.

А увидеть их всех хотелось невероятно но. Мама очень волноваласьи скучала – это было заметно по ее письмам, которые становились все длинней иподробней. А вот письма Лены, наоборот, стали заметно короче, да и приходилитеперь куда как реже. Саша думал – Лена просто устала ждать, и старался как-тоободрить ее. Он писал ей длинно и подробно, часто мечтая на бумаге об ихбудущем.

И только в письмах друзей ничего не менялось. По-прежнемураз в месяц он получал довольно подробный отчет, в котором, впрочем, тоже невсе было понятно. Космос писал о какой-то бригаде, в которой трудятся они сПчелой, но чем конкретно они занимаются – было не ясно. Осенью демобилизовалсяФил, его куда-то оформили на работу, но это, кажется, была фикция, он сноватренировался в своем спортин-тернате и, в целом, все у него было по-старому.

За месяц до дембеля Филу предложили написать рапорт насверхсрочку. Смысл этого предложения был прост: парень остается служить ипродолжает тренироваться при Центральном совете, у лучших тренеров испециалистов. Фила такой расклад более чем устраивал, он написал чтотребовалось и явился со всеми необходимыми бумагами к армейскому чиновнику,курировавшему в Центральном совете бокс.

Дверь в кабинет полковника была чуть приоткрыта, оттудаслышался телефонный разговор. Фил решил подождать и присел на стул рядом скабинетом.

– А что Филатов? – вдруг услышал он из-за двери. – Ну да, итехника есть, и удар, но… Поверь моему опыту, Алексеич, ни Конакбаевым, ниЛемешевым ему не стать! Как почему? Ты его в деле видел? Он же начинает

драться всерьез только после того, как нахватает оплеух! Ипотом, он же до сих пор камээс, и его, похоже, это вполне устраивает! Когда онрасти-то будет? А? Нет, я его решил все-таки оставить, но это так, Алексеич…Как говорится, на всякий пожарный, да и Аркатов за него просил, жалко емупарня… Что? Ах, Хоменко… Ну, Хо-менко – совсем другое дело! Техники почтиникакой, зато какой напор, какая воля к победе! А технику мы ему поставим…

Разговор в кабинете давно закончился, а Фил все сидел, незная как ему теперь поступить. Его, оказывается, оставляли здесь из жалости,никто в него тут всерьез не верил… И что ему было делать? Остаться и доказать,что он еще чего-то стоит? Или плюнуть и уйти? Фил думал, но решение неприходило.

Минут через пять дверь распахнулась, и на пороге появилсяхозяин кабинета.

– О, Филатов! – слегка удивившись, радушно улыбнулся он. – Аты что здесь сидишь, как бедный родст-

венник? Я его жду, а он… Документы принес?

Фил вскочил и спрятал тонкую папочку с бумагами за спину.

– Товарищ полковник, я… – он смутился, опустил голову.Смотреть в лживые глаза чиновника ему совсем не хотелось, да и не знал он, чтоему говорить.

– Ну что?

– Я передумал, товарищ полковник, – решился, наконец, Фил. –Я ухожу…