Олег поднял руку, сказал медленно:

— Возможно, скоро все мы погибнем. Подходящий момент дляправды, не так ли? Сэр Горвель, вы буквально ошарашили всех. Король вам дал вдар, в вечное пользование обширные земли, массу сел и деревень с народцем. Увас замок, верные вассалы, прекрасная жена, вы ждете наследника... И вдруг —бросаете все, превращаетесь в преступника! Бежите из собственного замка. Зачем?Почему?

Горвель с мрачной насмешкой молчал загадочно.

Олег спросил внезапно:

— Какое звание?

Горвель быстро взглянул на него, смолчал. Олег нарисовал ввоздухе перевернутую восьмерку. Глаза Горвеля расширились. Олег нарисовалдругой знак, все так же не отрывая взгляда от лица Горвеля. Тот дернулся,стиснул меч крепче. Олег провел в воздухе черту и обвел ее кругом. Горвельпобледнел, вскочил:

— Этого... этого не может быть!

Томас ошарашенно переводил взгляд с рыжебородого рыцаря накалику. Олег нехорошо улыбнулся:

— Значит ты всего лишь подмастерье... Но за кражуСвятого Грааля тебя бы возвели в звание мастера? Гм, могли бы перевести сразув...

Он замолчал на полуслове, нарисовал сложный знак. Горвельпрошептал ошеломленно:

— Кто ты?.. Откуда знаешь наши тайные знаки?

Олег нарисовал еще знак, спросил быстро:

— А это?

Горвель сказал дрогнувшим голосом:

— Это знак высших рангом. Мне недоступно... Ты — одиниз гроссмейстеров?

Олег медленно покачал головой:

— Я мог бы обмануть тебя, зная эти ритуалы и тайныезнаки, заставил бы повиноваться слепо. Сэр Томас, этот человек состоит в тайнойорганизации, мощь которой превосходит королевскую или императорскую. Служат тамвернее, ибо служат не королю или сеньору — те всего лишь люди, — а Идее!

— Какой?

— Идее прогресса, идее цивилизации.

Горвель смотрел исподлобья, на лице его было недоверие,сомнение, даже страх, словно еще верил — калика ведет какую-то игру, вот-вототкроется, подаст знак, по которому он, сэр Горвель, обязан беспрекословноповиноваться. И он повинуется, как повиновался, когда ночной гонец показалтайный знак и велел покинуть все нажитое таким трудом, украсть чашу и во всюпрыть вести в указанное место.

— Разве это неверная идея? — спросил Горвельпрощупывающим голосом.

— Однажды Диогена спросили, почему он громко хвалилстихи бездарного поэта. Философ ответил: за то, что все-таки пишет стихи, а неразбойничает! В нашем разбойном мире служение любой идее лучше, чем разбой, ибоэто подразумевает иерархию ценностей, порядок, подчинение законам, а не людям.Когда восточный деспот огнем и кровью покоряет десятки соседних королевств иобъединяет в огромную империю, то это меньшее зло, ибо прекращаются кровавыевойны между этими королевствами, дороги очищаются от разбойников, купцысвободно перевозят товары, караванные пути становятся безопасными, а мирныелюди в деревнях не страдают от внезапных набегов... Но восточная деспотия —зло, и европейские варварские королевства при всей грубости дают людям большесвободы, чувства гордости, достоинства. Еще выше — служение, как я уже сказал,не королям, даже самым благородным, а благородной идее... Но, сэр Томас, ты ужевидел, что идея цивилизации хороша лишь в сравнении с крайней дикостью!

Горвель смотрел настороженно, помалкивал, наконец спросилнеуверенно:

— А что же выше цивилизации?

— Культура, — ответил Олег.

И понял, что проиграл схватку за душу Горвеля. Лицорыжебородого рыцаря сразу изменилось, настороженность ушла, сменившись глубокими нескрываемым презрением. Плечи расслабились, он бросил короткий взгляд черезплечо, где за каменной грядой собрались мародеры, готовясь к последнемунатиску.

Томас, который непонимающе смотрел на калику, напрягся,вскочил на ноги, забыв про избитое камнями тело, охнул. Внизу в долине, ужепокрытой сумерками, издалека мчались трое всадников. Кони роняли клочья пены,неслись в диком страхе, всадники прильнули к гривам, не оглядывались. Вполуверсте за ними виднелась надвигающаяся масса, Олег не сразу различил всумерках скачущих коней, а на них — полуголых звероподобных людей сразвивающимися черными волосами.

Горвель и Томас тревожно всматривались, уже слышали грозныйстук множества сухих неподкованных копыт. Мародеры повернулись к долине. Томаснаконец подал голос:

— Сэр калика... Это и есть хазары? То есть, хазэры?

Олег, не отвечая, выдернул из ножен меч и воздел надголовой. Заходящее солнце заблистало на лезвии, яркие блики посыпались в темнуюдолину. Горвель с удивлением и тревогой косился на меч в руках паломника,дивясь его величине и той легкости, с которой странный спутник сэра Томасаразмахивал грозным оружием.

У подножия холма трое всадников на полном скаку пронеслисьмимо мародера, оставленного с конями, тот растерянно завертелся, удерживаяиспуганных коней, наконец догадался вскочить в седло, но лишь подобрал поводья,как налетела визжащая орда, заблистало множество узких сабель. Несколько конныххазэров продолжали погоню, постепенно настигали убегающих — хазарские конивыглядели намного легче.

Олег снова повертел мечом в красных лучах заката. Переднийиз всадников внезапно спрыгнул с седла, упал, перекатился через голову, быстровскочил и начал карабкаться вверх по склону горы. Двое спрыгнули следом,оставили коней, побежали по косогору на четвереньках наверх, часто перебираяруками и ногами.

Мародеры, засевшие в трех десятках шагов от расщелины сдвумя рыцарями и паломником, растерянно завертелись как вьюны на горячейсковороде. За тремя беглецами тут же бросились в погоню, оставив коней, полуголыедикари. Мародеры оказались на их пути, и двое, мгновенно приняв решение,выскочили из-за укрытия и, прежде чем Олег успел бросить меч и схватить лук,ринулись в сторону и пропали между камней — лишь загремела галька под тяжелымисапогами. Один из мародеров, коренастый, с оперенным шлемом и обнаженнойгрудью, повернулся к расщелине, крикнул:

— Эй! Эти дьяволы захватили и наших коней?

— Жалко? — удивился Олег. — Краденные!

— Добыча, — возразил мародер.

Он оценивающе посматривал то на франков, то на блестящие отпота тела хазэров; их пустилось в погоню за тремя беглецами десятка два,остальные с гиком и свистом носились внизу у подножья.

— Есть идеи? — крикнул он.

— Зачем нам идеи? — ответил Олег надменно, недавая Горвелю и Томасу открыть рот. — Вы между молотом и наковальней. Мысверху посмотрим, как с вас сдерут шкуры, вытащат кишки, перебьют кости...Умирать будете очень долго, хазэры это делать умеют. И любят.

Мародер скривился в улыбке: