даже с учётом того, как он обычно водит. Прежде чем я принял решение, губернатор прервался, вслушался в то, что ему говорили по вокс-бусине и обернулся ко мне.

— Комиссар, вы не возражаете остаться ещё на пару минут? Дефрой узнал кое–что, что может вас заинтересовать.

— Само собой. — Отозвался я, возвращаясь в кресло и приятно удивляясь тому, что Эмберли теперь расположилась в том, где до этого сидел арбитр. Фульхер вопросительно посмотрел на неё, но ничего не сказал — должно, быть это было мудро с его стороны[118].

— У меня есть к тебе пара слов. — Сказала Эмберли, когда все остальные вышли, пытаясь выглядеть так, будто и не надеялись уловить какой–то намёк на то, что от меня нужно инквизитору. — Я отвезу тебя назад, и мы поговорим по пути.

— Идёт. — Согласился я, когда последний из возможных слухачей покинул зал, бросая через плечо любопытные взгляды.

— Комиссар. — Дефрой пробился через поток выходящих и закрыл за собой дверь с такой же твёрдой вежливостью, с какой Юрген обычно разворачивал от моих дверей людей, с которыми я не хотел сталкиваться[119]. — Мы обнаружили кое–что, что может оказаться важным. — Он положил на стол передо мной инфопланшет. — Это нашёл один работяга с внешней стены улья, где–то в восьми сотнях метров от дворца. Узнаете?

— Не совсем. — Я постарался поддать в голос спокойствия. Одному Трону известно, сколько раз за эти десятилетия, я сталкивался с угрозой жестокой смерти (даже с учётом моей службы), но это выходило за любые рамки. — На нём совсем лица нет, да и остальное…

Труп на изображении запутался в вокс-сетях, что явно не повысило их эффективность — мертвец грохнулся с такой скоростью, что размозжил кости, разорвал плоть и сломал несколько антенн.

— Выстрел из болт-пистолета в голову. — С профессиональной отрешённостью прокомментировала Эмберли, заглядывая мне через плечо — без сомнений, она знала, о чем говорит, потому что сама не раз делала такие выстрелы. Дефрой поднял брови, явно узнав её, и уже открыл рот, чтобы спросить, что она делает здесь, но Эмбрели опередила его, показав ладонь с электуировкой.

— Не возражайте. Я тут, чтобы помочь. Или сделать вашу жизнь очень некомфортной, если бы будете мне мешать.

Дефрой повернулся к Фульхеру.

— Это и есть тот инквизитор, о котором ходили слухи? — Спросил он, тем же удивлённым тоном, которым это вопрошал сам губернатор.

— Похоже на то. — Фульхер пожал плечами. — Просто примем это.

— Униформа на трупе такая же, как на то человеке, что пытался убить меня. — Сказал я, возвращая разговор к насущным делам. — Предполагаю, что это и есть настоящий пилот?

— Мы так и думаем. — Кивнул Дефрой. — Клэрис велела ребятам из своей медики провести генетическое сравнение, но это требует времени, не говоря уже о том, что надо вытащить оттуда тело. А пока что мы можем предположить, что убийца подкараулил пилота, занял его место и избавился от трупа — быть может, вытолкнул из аэромобиля уже в полёте, а может — из дворцового шлюза, ещё до того, как отправился за вами. Нам повезло, что из–за ветра тело оказалось так близко к шпилю, что запуталось в проводах.

— Это значит, что вооружённый убийца смог без труда проникнуть в губернаторский дворец. — Сказал я. — Не очень воодушевляет.

Фульхер слегка улыбнулся.

— Взгляните на это с моей стороны.

— Или с моей. — Добавил Дефрой. — Мы пытаемся понять, как это получилось, но во дворце тысячи слуг, так что нам понадобится время, чтобы определить, не пропал ли кто–то из них. А если окажется, что не пропадал никто, это вызовет ещё больше вопросов.

— Стало быть, мы оставим это в ваших умелых руках. — Сказал Эмберли, поднимаясь. — Дайте нам знать, если что–то найдете. — Она взглянула на меня. — Идём?

— Конечно. — Отозвался я.

К моему удивлению и, должен признаться, некоторому облегчению, мы не пошли в тот ангар, через который я сюда попал. Вместо этого Эмберли провела меня через лабиринт устланных коврами и переполненных всяческими украшательствами коридоров и пещероподобный холл, через который я не так давно незваным гостем явился на губернаторский приём. Ливрейные лакеи поклонились нам, когда мы, как рядовые гости[120], прошли через толстые стальные двери, само собой, украшенные гербом Фульхеров, и оказались в настоящем мире из бронекристалла — благодаря прозрачным стенам и потолку отсюда открывался изумительный вид на поверхность планеты — или, по крайней мере, на верхний слой облаков, покрывающий её. Я припомнил, как приезжал сюда представляться губернатору — тогда толпы гостей и снующие туда-сюда машины не дали оценить пейзаж. Теперь же тут было пусто — лишь пара сервиторов разравнивали песок да подстригали кусты в отдалении, так что я мог сполна оценить размеры и величие садов, что окружали дворец. Я видел холмистые луга, за ними — небольшое озерцо, что явно служило также запасом воды на случай осады, и было окружено аккуратными клумбами, живыми изгородями и купами деревьев, деливших открытое пространство на уютные части и заставляющие его казаться обширнее, чем оно было. С тактической же точки зрения, как цинично отметил я про себя, такие препятствия вынуждали атакующих наступать по предсказуемым направлениям.

Единственной машиной, ждущей у дворца, был парящий в нескольких сантиметрах от дороги и мирно урчащий антигравами лимузин Эмберли, который я узнал с первого взгляда. Наши отразившиеся в его затемнённых окнах двойники повторяли за оригиналами каждое движение. Мгновение спустя, дверь открылась, я последовал за Эмберли внутрь и рухнул на сиденье рядом с ней, прежде чем осознал, что в аэромобиле есть ещё один пассажир.

— Комиссар. Мы встретились снова. — По голосу Веккмана можно было подумать, что его с минуты на минуту скрутит неминуемый приступ расстройства желудка.

Эмберли наклонилась к Пелтону, что, как обычно, занимал место водителя. Напяленная на него шофёрская кепка никак не делала отставного арбитра похожим на слугу, а скорее на сконцентрированную неприятность, только и ищущую, с кем бы случиться. — В штаб Имперской Гвардии, Мельком, если не возражаешь. Не спеши. Нам нужно кое–что обсудить.

— Поеду самым живописным путем. — Сарказм в его голосе не скрывался, а прятался в засаде. Он подал энергию на антигравы, и лимузин плавно поднялся в воздух — разительное отличие от той болтанки, что я