испытал в губернаторской машине. Впрочем, теперь я осознал, насколько это было логично — ведь спектр навыков моего пилота явно не имел никакого отношения к управлению аэромобилями.

— Как продвигается ваше расследование? — Спросил я, надеясь хоть на какие–нибудь хорошие новости.

— Медленно. — Ответил Веккман так, будто в этом был виноват я. — Было бы куда легче отследить культ со стороны Дречии, где он обнаружил себя, чем пытаться искать его ячейки здесь.

— Что ж, тогда вам стоит попросить эльдаров не мешать вам пройти. — Вставила Эмберли, когда Пелтон завел лимузин в огромный шлюз. Колоссальные бронзовые ворота захлопнулись за нами со звучным «клац!», что отдался в бронированном корпусе нашего аэромобиля, и мы оказались перед внешними створками шлюза, само собой, украшенными гербом, что размерами превосходил лимузин. — Удачи вам с этим.

— Если не возражаете, я спрошу, — начал я, — что вы тут делаете? — Эмберли не делала тайны из своего желания держаться от Веккмана подальше, так что столкнуться с ним в её же лимузине было весьма неожиданно.

— Я хотел перемолвиться с вами о покушении на вашу жизнь. — Ответил инквизитор. — Это ведь еретики?

— Глава губернаторской гвардии так думает. — Ответил я. — Хотя я не понимаю, что им от меня надо, если быть честным.

— Как и я. — Согласился Веккман. — Кажется, они пошли на весьма дорогостоящее и непростое предприятие, внедрив своих людей во дворец и вооружив несколько аэромобилей. Значит, у них есть доступ к значительным ресурсам, которые они могут использовать, чтобы приводить в исполнение свои планы, а не тратить попусту на глупую месть.

Внешние ворота шлюза начали подниматься, открывая нам пурпурное небо и носящиеся по нему аэромобили. Мне показалось, что движение вокруг улья стало интенсивнее — среди воздушных машин появилось больше челноков и других космических аппаратов — но спустя миг я понял, что это должно быть беженцы с орбитальных пустотных станций, привлечённые обманчивой безопасностью улья. Я сомневался, что эльдары устроят масштабную бомбардировку — это превратит улей в тонну щебня, которые похоронят под собой портал[121], и отнимет у них надежду на успешное вторжение и отвоевание планеты, которую они покинули тысячелетия назад.

— Похоже на то. — Неохотно соглашаясь, кивнула Эмберли. — Если они смогли заслать убийцу во дворец, то почему не могли просто не убить Фульхера, когда была возможность, и не покончить с этим? Государственный переворот, еретики приходят к власти. Возможно, через какого–нибудь благонамеренного и тупого фульхерова родственника, и дело сделано.

— Кто знает? — Отозвался я. — Они всё равно все чокнутые.

— О нет. — С чувством возразил Веккман. — Вовсе не так. Нерациональные, заблуждающиеся и очень опасные — да, но за их действиями всегда есть цель, что имеет для них явный смысл.

— В любом случае, связываться с эльдарами смысла нет. — Сказал я, и Эмберли кивнула, разглядывая грязевые облака под нами. Пелтон спускался медленно, осторожно вливаясь в транспортный поток, и вскоре мы были со всех сторон окружены другими аэромобилями, довольно похожими на те, чьи пассажиры покушались на меня. И хотя я понимал, насколько маловероятно сейчас ожидать чего–то подобного, поделать с собой ничего не мог — паранойя столько раз спасала мне жизнь, что иногда я был готов потакать ей.

— Вот что меня озадачивает, — проговорила Эмберли. — Эльдары оказались там точно в нужном месте и в нужное время, чтобы спасти твою жизнь. И вместо того, чтобы подстрелить тебя там же, они просто отступили.

— Полагаю, это не совсем типичное поведение для эльдаров? — Спросил Веккман.

Эмберли покачала головой.

— Если у эльдаров вообще может быть «типичное поведение», то да.

— Ты говорила, что тот провидец вроде бы считал, что я совершу что–то важное. — Сказал я. — Может быть, я просто ещё этого не совершил?

— Может быть. — Задумчиво ответила Эмберли. — Хотя я не могу вообразить, чего они от тебя ждут, раз готовы были устроить ради этого целую спасательную операцию.

— Спасательную операцию? — Эхом отозвался я, начиная испытывать нехорошие подозрения. Мы не нашли иных подходящих целей для «Гадюк», а никакая другая летучая пакость в эльдарских арсеналах не подошла бы лучше для того, чтобы посбивать аэромобили еретиков. — Ты думаешь, они прорвались в улей только, чтобы спасти мою шею?

— Я говорю, что это возможно. — Ответила Эмберли. — Но непохоже. Я так и не понимаю, чем ты можешь оказаться им настолько полезен.

— Как и я. — Солгал я. У меня появилось отличное объяснение, но я не был готов поделиться им. Что если я совершу какую–нибудь катастрофическую стратегическую или тактическую ошибку, которая обеспечит успех эльдарского вторжения? Тогда ради сбережения меня ксеносы могли рискнуть. — Насколько вообще бывают надёжны предсказания этого Семботена?

Эмберли пожала плечами, на что всегда было приятно посмотреть.

— Не знаю. — Сказала она, и это явно был не самый успокаивающий на свете ответ. — Эльдары-провидцы не похожи на наших псайкеров-предсказателей. Ракель, к примеру, скорее улавливает чувства и переживания, которые трудно выразить словами. — Которые обычно столь же полезны и неожиданны, как утверждение о том, что орки немного склонны к вспыльчивости. — Провидцы же видят возможные варианты событий, переплетённые, как нити в гобелене, и подталкивают события к лучшему для них исходу.

— Тогда, вероятно, нам стоит принять как должное то, что они победят, и сосредоточиться на настоящей угрозе. — Сказал Веккмн. — Нам нужно искоренить скверну Хаоса, пока планета ещё в наших руках, и истребить еретиков, пока есть возможность.

— Прошу прощения? — Эмберли бросила на коллегу ледяной взгляд. — Я не сдам целый мир кучке остроухих пиратов, чтобы гоняться за шайкой психопатов, что не нанесли пока никакого серьёзного ущерба, и вряд ли нанесут.

— Вы не понимаете. — Веккман с видимым усилием сдерживал гнев. — Всё, что могут ваши эльдары — это убить тела верноподданных и отправить их души под защиту Императора. А еретики могут призвать другого демона, на сей раз, более могущественного, что поглотит души людей и обречёт миллиарды на вечные муки. Этого не должно случится, и этого не случится. Я готов даже объявить экстерминатус.

— Никто не будет объявлять экстерминатус Железоплавильне! — Возразила Эмберли. — Они слишком важна — и стратегически, и экономически.

— Конечно, это крайняя мера. — Ответил Веккман.