«Но произошло то, – говорит она, – что мы проявили свои лучшие качества. Мы были самыми лучшими партнерами по браку. Мы делали все возможное, воспитывая наших детей. Мы не были сварливыми, раздражительными, грубыми и никогда не ссорились».

Но когда эта неряшливая середина закончилась, сказала Пегги, они растерялись. «Нам нужно было понять, какими людьми мы хотим быть? Мы выпали из сакрального места и времени. Мы были просто еще одной парой с тремя детьми. Мы осуждаем и ссоримся, и у нас 60 тысяч долларов неоплаченных счетов. Мы все еще вместе, но мы очень разные в том, как мы справляемся со своими эмоциями. Что дальше?»

Джанель Ханчетт тоже обрела смысл в хаосе и пустоте и несколько потерялась, когда все закончилось. Джанель выросла в центральной Калифорнии в семье безучастного отца-алкоголика и мамы-мормона, которая занималась продажей ножей и предметов искусства. Джанель была «сама ответственность», пока, учась в колледже, не начала пить и употреблять кокаин, кислоту и грибы. Она забеременела в 21 год, вышла замуж за 19-летнего отца ребенка, впала в депрессию, а потом родила еще одного. «К 28 годам я была безработной, с кокаиновой зависимостью, принимала семь различных психотропных препаратов и страдала от шизофрении». Ее матери пришлось забрать детей, муж ее бросил, сама она проходила лечение в психиатрической больнице.

«Наконец, однажды утром в воскресенье, за две недели до своего 30-летия, я крутилась с боку на бок после трехдневного запоя, меня потряхивало и ломало, и вдруг я поняла, что больше не хочу быть рабом алкоголя. Я хотела жить на этой планете свободным человеком».

В тот же день она отправилась на собрание анонимных алкоголиков. Год спустя она вернулась к маме и детям, воссоединилась с мужем. Они купили дом и вновь стали семьей. Но каким бы беспорядочным ни был этот период, тем не менее, в нем присутствовала структура – программа «12 шагов», цель оставаться трезвой один день, затем следующий день, неделю, месяц. Как и для Пегги, и всех тех из нас, кто сталкивался с проблемами жизни и смерти, в этом времени есть странная безопасность. Есть цель. Есть смысл.

А потом внезапно все кончается.

«Это новое начало было для меня самым трудным, – продолжает Джанель. – Я была рада тому, что больше не пью, но что, черт возьми, мне делать дальше? К тому времени у меня родился еще один ребенок. Мне невероятно прискучило материнство, я чувствовала себя неудовлетворенной, каждый день разрушаемой однообразием, этим отупляющим ритмом своей жизни. И теперь у меня нет алкоголя, поэтому у меня не было другого выбора, кроме как разобраться в своей жизни на трезвую голову, а это было тяжело».

Трансформации не бывают простыми и плавными. Они не являются ни однозначными, ни прямолинейными. Они непредсказуемы.

Трансформации занимают больше времени, чем вы предполагаете

И еще один сюрприз: они занимают больше времени, чем вы предполагаете.

После вопроса о том, какой этап оказался самым сложным, я задавал следующий вопрос: «Сколько времени длилась трансформация?» Ответы были последовательными – и совсем не такими, как я ожидал. Несколько человек оказались «крайними». Например, 8 процентов заявили, что закончили за год; 9 процентов сообщили, что их трансформация продолжается. Каждый пятый сказал, что трансформация длилась от двух до трех лет, примерно такая же доля тех, кто сообщал о периоде шесть-девять лет. Но наиболее частый (и средний) ответ: четыре-пять лет.

Эти данные, я бы сказал, несколько туманны. Иногда человек, с которым я беседовал, находился не дальше пяти лет от первоначального слома жизни. Что касается тех, кто сказал «продолжается», некоторые утверждали это, потому что считали, что «жизнь – это одна долгая трансформация», другие же потому, что им еще только предстояло достичь конца. Но общий смысл этих сообщений никаких сомнений не вызывал.

Продолжительность трансформации составляет около пяти лет.

Моей первой реакцией было: «Ух ты, это пугает!» Я не хотел бы быть тем, кто скажет любимому человеку, только что пережившему серьезное изменение в жизни: «Не волнуйся, не пройдет и пяти лет, как ты все это преодолеешь». Но поразмыслив, я начал видеть в этих цифрах другое содержание.

Во-первых, в отсутствие общего обсуждения жизненных трансформаций многие из нас просто не подготовлены к тому, что они означают. Правда же заключается в том, что три четверти из многих сотен людей, с которыми я разговаривал, сообщили, что их жизненная трансформация заняла четыре года или дольше. И многие люди говорили об этих цифрах извиняющимся тоном, как будто предполагая, что они каким-то образом выпадают из общего правила. Верно и обратное. Кроме того, как только они узнавали, что находятся в теплой компании, они испытывали облегчение. Для меня проблема состоит не в том, сколько времени длится трансформация, а в том, сколько они длятся, согласно нашим ожиданиям. На нас лежит бремя корректировки своих ожиданий.

Во-вторых, мы проводим значительную часть своей жизни в трансформации. Если учесть, что в своей взрослой жизни мы переживаем от трех до пяти жизнетрясений, каждое из которых длится четыре, пять, шесть лет или дольше, то получается, что мы проводим в состоянии перемен 30 с лишним лет. Это полжизни! Это может стать лучшим аргументом, подтверждающим мою позицию в отношении того, что нам необходимо использовать наши трансформации по максимуму. Если вы рассматриваете переходные периоды как время обижаться и сопротивляться, вы теряете гораздо больше своих лет, чем вы полагаете. Лучше в полной мере воспользоваться этими периодами времени, чем ждать пока они вас раздавят.

Это подводит нас к заключительному уроку. Поэт Роберт Грейвс однажды написал о жизни в окопах Первой мировой войны, что «шум не прекращался ни на мгновение – никогда». Вот каково это, переживать масштабные личные перемены. Жизнь становится шумной, неблагозвучной, запутанной, сбивающей с толку – и этому нет конца.

Трансформация – это то, что помогает успокоить назойливый грохот. Это медленный, нелинейный и требующий усилий процесс превращения шума снова в музыку. Лиза Портер, преподаватель режиссуры, родившая Дейзи, девочку с особыми потребностями, провела красивую аналогию между жизненными трансформациями и трансформациями сценического пространства в соответствии с сюжетом пьесы. По ее словам, трансформации похожи на раствор между кирпичами. «Кирпичи – это строительные блоки спектакля или вашей жизни; их скрепляет строительный раствор. Если раствор некачественный, здание разрушается».

Трансформационный переход – это связующий элемент и целитель. Он берет нечто сломанное и начинает чинить. Берет что-то расшатанное и помогает его укрепить. Берет что-то бесформенное и начинает придавать ему форму. Этот процесс, каким бы пугающим он ни казался, на самом деле