– Ты помнишь дело Платонова два года назад? – внезапноспросил Лесников.

– Еще бы. Такое не забудешь.

– Мне его друг сразу понравился. Как-то проникся я к нему.Он такой серьезный был, доброжелательный и профессионал отличный. А оказалсяпредателем. И я, как дурак, утешаю себя мыслью, что раз Гмыря мне сразу непонравился, то, может быть, я ошибаюсь.

– Игорь, в таких делах советчиков не бывает. Ты или веришьчеловеку, или не веришь, вот и все. Это вопрос твоей собственной интуиции, икто бы что ни говорил – никого не слушай. Слушай только себя. Окажешься прав –молодец, ошибешься – сам виноват. Ты собираешься поговорить с Колобком об этом?

– Я?

На лице у Лесникова проступило такое изумление, что Настяневольно улыбнулась.

– Да ты что! Я и тебе-то сказал только потому, что ты тожезанималась Готовчицем. Думал, может, ты что-нибудь дельное подскажешь.

– Я могу тебе сказать только одно: Готовчиц лжет. Я еще незнаю точно, в чем именно, но какую-то неправду он нам пытался всучить. Колобокразрешил мне покопаться в этом, но пока успехов никаких. Если что надумаю,поделюсь с тобой.

– А как насчет взлома? Ты тоже считаешь, что он не имеетотношения к убийству Юлии?

Настя поставила локти на стол и обхватила голову руками.Почему такие простые и привычные слова вдруг стали для нее мучительно сложными?Сказать: «Да, я тоже так считаю», или: «Нет, я так не думаю»? Она ничего несчитает и ничего не думает, она ни в чем не может быть уверена, потому что весьмир в последние месяцы стал каким-то ирреальным, неправдоподобным,неправильным. Она теперь постоянно сомневается, сомневается во всем, даже всамых простых вещах, и она совершенно утратила способность принимать решения.Превратилась в безвольную амебу, тупо выполняющую приказы, производящуюминимально необходимые действия, не имеющую собственного мнения и мечтающуютолько об одном: остаться в одиночестве и тишине. Наверное, она больна. Ейнужно лечиться, а не изображать из себя великого сыщика. Тоже мне, мисс Марпл вмолодые годы.

– Я не знаю, Игорь, – медленно сказала она. – Яничего точно не знаю. Может быть, прав Гмыря, а ты ошибаешься и напрасно егоподозреваешь. Может быть, прав ты, а Гмыря – предатель. Все может быть. Ни однувозможность исключать нельзя.

– Да, Каменская, – разочарованно протянул Игорь, –зря я на тебя понадеялся. Не годишься ты в советчики в острых ситуациях.

– Значит, не гожусь. Ты уж извини, что не оправдала твоихнадежд.

– И ты извини, что отнял твое драгоценное время, –усмехнулся он.

Ей почудился сарказм в его голосе, но не было ни сил, нижелания разбираться в этом. Недавно Колобок заметил, что она сдала, стала хужеработать, а сегодня и Лесников это увидел. Но она же старается! Она изо всехсил старается делать свою работу хорошо, а у нее ничего не выходит. Пропалазарт, притупилось чутье, ушел интерес. Единственное, что еще у нее осталось,так это безусловная преданность делу. Но на одной преданности далеко не уедешь,даже самый мощный двигатель не заведется, если искры нет. А искры-то как раз инет.

* * *

Она вышла из ворот и пошла по Петровке в сторону метро,когда услышала совсем рядом знакомый голос:

– Тетя Настя!

Обернувшись, Настя увидела невысокого ладного паренька вформе рядового милиции. Короткая курточка обтягивала налитые плечи и была явномала на целый размер.

– Привет, – удивленно откликнулась она. – Ты здеськакими судьбами?

– А я вас встречаю.

– Да ну? Зачем?

В первый момент она испугалась, не случилось ли чего-нибудьс отцом паренька, генералом Заточным, но Максим весело улыбался.

– Отец просил вас найти. Он днем не смог вам дозвониться, асейчас он уже в самолете летит. Прилетает поздно ночью, и ему будет неудобновам звонить.

– И что хотел твой отец?

– Как всегда, назначает вам свидание рано утром вИзмайловском парке.

– И больше ничего? – с подозрением спросилаНастя. – Завтра ведь не воскресенье, а только четверг.

– Не знаю, тетя Настя, – пожал плечами Максим. –Он просил вам передать – я передаю.

– Ты мог бы домой мне позвонить, – заметила она. –Рискованно было караулить меня здесь, я могла оказаться совсем в другом месте.Ты же знаешь нашу милицейскую жизнь.

Максим беззаботно махнул рукой.

– У меня выхода не было. Отец мне ваш номер продиктовал потелефону, а у меня ручки под рукой не оказалось, я понадеялся, что запомню, акогда стал потом записывать, понял, что забыл.

Утренние прогулки по воскресеньям в Измайловском парке былидля генерала Заточного обязательными, если, конечно, он не уезжал из Москвы. Ивот уже два года Настя периодически составляла ему компанию в этом ритуальномпроменаде. Никто, в том числе и сама Настя, не смог бы дать правильноеопределение ее более чем странным отношениям с этим человеком. Не любовь (обэтом и речь не шла), не дружба (какая же может быть дружба между генералом,начальником главка в Министерстве внутренних дел, и рядовым оперативником сПетровки, всего лишь майором милиции, да к тому же женщиной), не деловоесотрудничество (хотя таковое и имело место, но лишь эпизодически). Что жетогда? Ответа не знал никто. Вероятно, не знал его и сам Иван АлексеевичЗаточный. Мнения по этому поводу, конечно, были самые разные, но ни одно из нихк истине не приближалось. Сын генерала Максим, например, считал, что папаухаживает за тетей Настей и, вероятнее всего, женится на ней когда-нибудь. Тотфакт, что тетя Настя замужем, его, по-видимому, совершенно не смущал и в расчетне принимался. Настин муж Алексей полагал, что у его жены просто очереднаяблажь, но поскольку нетривиальных черт в ее характере было и без того великоемножество, то одной больше – одной меньше роли не играло. Чистяков хорошо зналсвою Настю и признаки влюбленности с ее стороны улавливал моментально.Поскольку таковых в ситуации с Заточным не обнаруживалось, он и не беспокоился,полагая, что Анастасия уже большая и сама знает, что делает. Если ей хочетсяпрогуливаться по парку с генералом – пусть прогуливается, это полезно дляздоровья. Доброжелатели из числа работающих как на Петровке, так и вминистерстве были твердо уверены в том, что Заточный спит с Каменской и за этоделает ей карьеру, хотя на вопрос, в чем это выражается, ответить было быкрайне затруднительно. Майор Каменская работала там же, где и раньше, никакогоповышения по службе не получала и до сих пор носила майорские погоны, хотя посроку ей уже полагалось бы быть подполковником. Но должность у нее быламайорская, и присвоить очередное звание «подполковник милиции» ей могли тольков виде большого исключения. Так даже исключения этого для нее не делали!

Однако что же такое стряслось у генерала, если он, находясьза пределами Москвы, просит сына срочно разыскать Настю и пригласить ее навстречу рано утром в будний день? Такого за два года их знакомства не случалосьни разу. Настя так увлеклась построением самых разных предположений на этотсчет, что не заметила, как добралась до дому. И только открывая замок своейквартиры, вдруг вспомнила, что сегодня Леша должен уже появиться дома. Неделяпрошла, конференция закончилась. Неужели опять все сначала? Ежедневные вопросы«что случилось, пока я был в Америке?», и ее ежедневные попытки собраться ссилами и все ему рассказать, и постоянно углубляющаяся пропасть между ними…