class="p1">Ну, а как ты хотел, Никита? Люди работают, стараются — значит, и тебе пора.

Я спустился в кухню и застал там Аркадия, который как раз варил кофе. Втянув вкусный кофейный аромат, я одобрительно кивнул и подставил чашку.

Первый глоток кофе неплохо меня взбодрил. Тем более, что к стуку молотков добавился яростный визг пилы. Я потер мочку заболевшего уха и понял, что с этим нужно что-то делать.

Вариантов было немного — или переселяться на время ремонта подальше в лес, или воспользоваться магией.

Я выбрал второй вариант — он обещал больше комфорта. Только вот такой магии, которая могла избавить меня от шума, я не знал.

Пила издала предсмертный визг и лопнула с радостным звоном.

Да чтоб вас демоны разорвали!

Поморщившись, я вытащил из кармана магофон и набрал номер Вознесенского. А вдруг старый артефактор знает волшебный способ создать хоть немного тишины?

Несмотря на ранний час, Лука Иванович ответил бодро. Наверняка с утра пораньше возился в своей мастерской над заказом.

— Никита Васильевич! Здравствуй! А мы с Прохором только вчера тебя вспоминали!

— Надеюсь, добрым словом? — с улыбкой спросил я.

— Конечно, — заверил меня Вознесенский.

А затем понизил голос:

— Никита Васильевич, у меня огромная радость. Представляешь — Сашка объявился!

— Сашка?

Я нахмурился, но почти сразу понял, о ком говорит Лука Иванович.

— Внук? Очень рад за тебя, Лука Иванович! И где он пропадал?

Я спрашивал не из пустого любопытства, а по старой привычке как можно больше знать обо всех непонятных ситуациях.

— Не говорит, стервец, — пожаловался Вознесенский. — Вчера ночью заявился, Прохор его не сразу и узнал. За покойника принял.

Лука Иванович перешел почти на шепот. На мое счастье, молотки за окном на время смолкли — плотники втаскивали на крышу очередную балку.

— А ты почему шепчешь, Лука Иванович? — поинтересовался я.

— А не хочу, чтобы он слышал, как я радуюсь, — сердито ответил старый артефактор.

— Ну-ну, — улыбнулся я.

Показная строгость старого графа меня веселила. Ведь рад без памяти, что внук вернулся. Но как обойтись без воспитательного момента?

Во дворе снова пронзительно завизжали пилы.

— Что это там у тебя? — встревожился Лука Иванович. — Никак, убивают кого? Или свинью режешь к обеду?

— Хуже, — весело ответил я. — Ремонт у меня в поместье. Я поэтому и звоню. Лука Иванович, нет ли какого-нибудь артефакта, чтобы от шума отгородиться?

— Ну, ты захотел! — удивленно протянул Лука Иванович. — Стихийная магия тут не поможет. Только если магия Тени. Но это надо все помещение в Тень прятать.

— А так можно? — удивился я.

— Можно, но только артефактора-теневика ты во всей Империи не найдешь. Не дается теневикам артефакторное дело. А если и найдешь, так у тебя денег не хватит его нанять.

— Да ладно? — удивился я.

— Вот тебе и ладно! — вспыхнул Лука Иванович. — Пять лет назад император искал — хотел у себя во дворце тайную комнату сделать. Якобы для секретных совещаний.

В голосе старика прозвучала насмешка.

— Знаем мы эти совещания! Так вот — не нашел мастера.

— Ясно, — усмехнулся я.

И прикусил язык, чтобы не проболтаться о своем близком знакомстве с Тенями. А то ведь пристанет император со своей тайной комнатой — и как ему откажешь?

То есть, отказать-то я откажу. Но выйдет невежливо.

— Лука Иванович, — спросил я. — А чисто теоретически — как такое помещение сделать?

— А тебе зачем знать? — сразу же насторожился артефактор.

— На всякий случай, — беззаботно ответил я. — Вдруг подходящий артефактор попадется. Буду знать, как проверить его квалификацию.

— Темнишь ты, Никита Васильевич, — пробурчал Вознесенский. — Ну, слушай.

Оказывается, убрать помещение в Тень было проще простого. Сплетаешь магию Тени с магией Жизни, закрываешь плетением стены — и готово.

Трудность была только в объеме работы. Артефакт размером с комнату — это не каждому под силу.

— Только плетение правильной стороной накладывай, — сказал Лука Иванович. — Иначе не в Тень комнату уберешь, а наоборот — на Свет явишь.

— Это как? — удивился я.

— А вот так, — усмехнулся в трубку Вознесенский. — Сделаешь стены прозрачными.

— Понял. Спасибо за информацию, Лука Иванович!

— На здоровье. Как будешь в Столице, непременно заходи в гости. С внуком познакомлю.

— Зайду, — пообещал я и закончил разговор.

На сегодня я запланировал несколько важных дел. Но вряд ли может быть что-то важнее, чем разговор с другом. А мы с Лукой Ивановичем Вознесенским подружились, хоть и не говорили об этом.

Аркадий пил кофе, деликатно поглядывая в окно. Под глазами у него залегли круги.

Арсений и Аркадий поселились на первом этаже дома, в бывших комнатах кухарки и садовника. Я не возражал — какая разница? Стены и потолок везде одинаковые. Только сказал ребятам, чтобы брали себе любую мебель по своему вкусу.

— Тебя тоже рабочие разбудили? — спросил я.

— Нет, — удивленно сказал Аркадий. — Я еще раньше встал. Надо было клумбы полить.

Я только покачал головой. Как бы не перестарался парень.

Гвалт во дворе снова усилился. Привезли очередную партию строительных материалов, и теперь бригадир Дмитрий Валентинович решал, кому их разгружать. Делал он это вслух, очень громко и то и дело пересыпал свои указания отборной руганью. Для доходчивости.

Нет, так не пойдет.

Я решительно поставил на стол пустую чашку и подошел к раскрытому окну. Не закрывая его, принялся накладывать на оконный проем плетение магии Жизни, вплетая в него дымчатые нити магии Теней. Нить Тени была странной, не похожей на другие — плоская, словно толстая лента. Одна сторона ленты отливала зеркальным блеском, другая словно подернулась серой дымкой.

Интуитивно я понял, что нить Тени надо вплетать зеркальной стороной наружу. Так и поступил.

Аркадий удивленно следил за моими манипуляциями. Он догадался, что я занимаюсь магией, и теперь пытался понять, что именно я делаю.

Края плетения я крепил прямо к оконной раме — ничего сложного в этом не было. Касаешься теплого дерева, и магическая нить намертво прирастает к нему.

Вся работа заняла у меня минут двадцать. В оконном проеме словно возникла едва заметная трепещущая сетка. Она прекрасно пропускала свежий воздух. А вот солнечный свет, проходя сквозь магическое плетение, тускнел — как будто наступил вечер. В кухне сразу стало