Вера отшатнулась от него, когда он решил перевести дух. Она смотрела на него с отвращением и ужасом. Даже на те фото с лотереи она смотрела с меньшим презрением. Алекс хочет взять ее за руку, но она жестко от него отмахивается.

– Какого черта ты мне это говоришь? Ты окутывал меня как паук, потому что хотел моей помощи? Ты хотел союзника? Я не понимаю, Алекс…

– Я действительно хотел твоей помощи. Моя сестра столько раз сказала мне, что этот план подлый и отвратительный, что я сам стал себя презирать. Вера, я не плохой человек и никогда им не был. Просто… она же моя сестра. Единственное, чего я хотел, так это спасти ее. Но я чувствовал себя плохим человеком. И я гнал от себя эти мысли, но я ни с кем не мог поделиться тем, что я натворил. Я понимаю, что это подло, но ведь моя сестра важнее всех для меня. Скажи, это ненормально?

– Нет. Ты – убийца. Ты хотел убить человека.

– Ради своей семьи.

– Ни в чем не повинного человека, Алекс. Ты плохой человек.

– Нет, Вера. Я поэтому и подводил тебя к этим расследованиям. Я знал, что ты поймешь. Я знал, что у тебя есть сердце. Я думал, что если ты увидишь, что у простых людей, вроде меня и моей Валерии, нет ни единого шанса, ты поймешь, почему я пошел на этот шаг. И ты поддержишь меня. Меня даже Валерия не поддерживала. Моя сестра. Она не поддерживала меня и порой писала мне гневные сообщения, что я подлый. Но это не так.

– Почему я, Алекс? Почему ты выбрал меня? Почему ты вел меня через все эти расследования? Почему ты сейчас все это мне говоришь?

– Я не знаю.

Этот его ответ звучит таким мальчишески искренним. Он ведь мальчишка, который пытался спасти свою сестру и не думал больше ни о ком. Жестокий мальчишка, эгоистичный. Она в нем так жестоко ошиблась. Он шел по головам, он просто танком ехал по головам на пути к достижению своей цели. И смотрит на нее чистыми глазами, потому что хочет, чтобы она погладила его по голове и сказала, что он все сделал правильно. Она мотает головой. Мороженое, то самое мороженое выпадает из ее рук. Он долгое время молчит, по крайней мере ей это время кажется бесконечным. Она сама не понимает, чего она ждет и почему не уходит. Ведь счастливого конца не будет. Ни для его сестры, ни для него, потому что она будет вынуждена рассказать в лаборатории о том, что он сделал. Его будут судить. А она будет свидетелем. Свидетелем обвинения.

– Наверное, просто…

Он вдруг превращается в маленького и растерянного мальчика, хотя еще пару минут назад он казался ей больным безумцем. У него даже глаза горели так безумно. А сейчас он безвольно опускает голову на грудь.

– Наверное, просто ты мне нравилась.

И ей становится еще противнее. Она разворачивается на каблуках, но он даже не думает ее догонять. И слава Богу. Она бы не выдержала больше признаний. Слишком много всего разбилось за последнее время. И последние надежды разбил этот чертов мальчишка. Она цинично думает, что нельзя было позволять ему носить для себя кофе. Она слышит его слабый голос. Он зовет ее по имени. А потом голос его становится более окрепшим, когда он кричит:

– Прости меня!

Только просить прощения он должен не у нее. А у несчастного Константина, дай бог, чтобы ему провели операцию и все было хорошо.

49

Большая машина, она выглядит как машина скорой помощи. Валерия открывает глаза, голова немного гудит. Рядом спит Константин. Она даже не сразу может сообразить, что с ней произошло. Силится вспомнить. Приподнимается на подушках, и медсестра вкрадчивым и монотонным голосом произносит:

– Операция прошла успешно, Валерия. Вы здоровы.

Она не может вспомнить, как это произошло. Не понимает, почему. У нее есть смутное ощущение, что перед самой операцией она не была счастлива, и не было никакого подъема. Стоит просто немного подумать логически, и она все понимает. Она здорова. Значит, Константин все же отдал ей свое место, отдал ей свою вакцину. И сейчас он умирает, а план ее брата сработал. Ей становится горько. Он открывает глаза. Словами не передать, какой растерянной она себя ощущает. Он подмигивает ей. Улыбается, словно ничего не произошло. Она хочет что-то сказать, но их высаживают из машины. Строгий доктор монотонным голосом, словно читает по бумажке, говорит:

– На один день для вас забронировала гостиница. Отдыхайте, приходите в себя.

Валерия не слушает. Константин стоит, склонив голову, и выглядит так, как будто бы ему действительно интересно. Она слышит что-то про то, что им вкололи для того, чтобы они забыли все увиденное в клинике. Она это знает и без монотонного голоса врача. Тот говорит, что уже завтра начинается их новая жизнь, с подаренной жизнью, но без ничего. Наверное, текст был общим для всех, потому что их случай ведь был не обычным. Ведь Валерия получила вакцину, но не отдала ничего. Или отдала? Она не помнит. Ей хочется скорее остаться с Константином наедине, но она не может смотреть ему в глаза.

Они проходят в гостиницу, и она чувствует себя такой опустошенной, как никогда. Она открывает дверь номера и резко оборачивается к нему.

– Я не помню, Константин. Как? Почему я?

– Давай не будем об этом.

– Нет, будем. Это неправильно. Константин, я…

– Ты не можешь радоваться тому, что будешь жить? Давай, пожалуйста, позже. Я, конечно, не хочу показаться наглым, но мне бы хватило простого «спасибо» и крепких объятий. Можешь, конечно, еще меня поцеловать. И воспевать мое благородство. Напиши картину. Как ты видишь мое благородство.

– Я не могу сейчас шутить. Я готова тебя убить, черт возьми, за твою глупость.

– Ты знаешь… это совсем не похоже на крепкие объятия и даже не похоже на «спасибо». Вот так и совершай добрые поступки.

Она, обессиленная, садится на кровать и роняет голову на руки. Раскачивается из стороны в сторону. Ей нужно вспомнить. Это бесполезно. Да, наверное, и не так уж важно. Он садится рядом с ней. Ей кажется, она помнит, что в клинике они сидели вот так же рядом, и она была счастлива, что уже очень скоро он исцелится. Она не помнит, что было в клинике. Но помнит, как они ехали по навигатору, и как она уже тогда решила, что хочет, чтобы он жил. И пожалела о том, что согласилась на этот план. Каким образом тогда вышло так, что она получила эту вакцину и план сработал? Неужели она все же на него надавила, неужели ее брат убедил ее в том, что это лучший вариант? Она не могла. Она ведь так хотела, чтобы Константин жил.

– Это не добрый поступок, Константин. Это самый глупый поступок из всех, какие я вообще видела. И в жизни, и даже в кино и в книгах.

– То есть я твой герой?

– Я готова тебя убить.

Он обнимает ее пылко и прижимает к себе. Она лишь упрямо шепчет, что он не должен был. Так было нельзя. Он целует ее в висок.

– Мне нужно позвонить.

Она высвобождается из его объятий, берет свой телефон. Собирается выйти, но резко возвращается к нему. Прижимается щекой к его щеке. Шепчет: