«А этих тихонь легко смутить, а, Рич?» – насмешливо произнесла тогда Марша. Теперь она снова копалась в картотеке, заново заполняя квитанцию.

– Мерл еще здесь? – спросил Рич, надеясь, что прозвучало это непринужденно. Марша наклонила голову набок.

– Тебе что-то от него нужно?

– Если у него найдется минутка.

Марша потянулась к телефону.

– Тут с вами хочет Рич Гундерсен поговорить. – Рич размял плечо. – Валяй, иди.

Он приходил в офис раз в неделю с того самого времени, как ему исполнилось пятнадцать, но ни разу за тридцать восемь лет у него не было повода – ни хорошего, ни плохого – чтобы пройти за дверь в коридор, ведущий в кабинет Сандерсона. Он сглотнул. Стрекотание люминесцентных ламп эхом отзывалось в обшитом деревянными панелями коридоре. Зазвонил телефон.

– Алло, – донесся голос Мерла из-за открытой двери.

На стенах висели черно-белые фотографии в рамках. На всех были запечатлены лесорубы – скрещенные на груди руки, шерстяные штаны, пропитанных парафином, подтяжки – они стояли на пнях размером с добрую танцплощадку, на лице гордость за свою работу и смущение от того, что их фотографируют. Уже тогда они понимали, что деревья такого размера рано или поздно закончатся.

– Погоди секунду, – сказал Мерл. – Рич?

Рич сунул голову в кабинет. Мерл махнул ему рукой, прижимая телефон к груди.

– Нейл меня уже достала. В школе ей явно заняться нечем. – Он снова поднес трубку к уху, зажал ее между плечом и ухом, принялся рыться в ящиках стола. – Нет, я тебя прекрасно слышу.

Комната была тесной, отделанной панелями из красного дерева. Даже письменный стол был совсем маленьким. На нем стояли печатная машинка, красная кружка, заполненная ручками с логотипом «Сандерсона», рождественская фотография Мерла и Арлетт – волосы у них были выкрашены в одинаковый фиолетово-коричневатый цвет. Мерл закатил глаза, почесал через рубашку круглый живот.

– Я не могу уволить этих парней, Гейл, потому что они на меня не работают. Почему бы тебе не позвонить в округ?

Мерл вздохнул. Свет настольной лампы высвечивал темные круги под его глазами. На стене за его спиной висела разрисованная торцовочная пила: дровосек, размахивающий топором, белые столбы дыма поднимались из труб лесопилки, в пруду плавали огромные бревна, и все это в обрамлении лесистых хребтов, а внизу надпись: «ПРИЕЗЖАЙТЕ В СТРАНУ САНДЕРСОНА». Зубья пилы были еще толстыми. Значит, специально купили новую пилу – только для того чтобы нарисовать на ней картинку.

– Ну, теперь-то я не знаю. – Мерл открыл еще один ящик, переложил бумаги, опустил очки на кончик носа, откинулся назад. – Я не вижу, что могу с этим сделать.

Он мотнул головой. Рич сглотнул скопившуюся во рту слюну, сопротивляясь желанию ослабить воротник. Верхняя пуговица уже расстегнулась, обнажив белый треугольник нижней рубашки. Он остро почувствовал запах собственного тела – пот, бензин. На ковер посыпались опилки, набившиеся в складки рукава.

Мерл приложил телефон к другому уху.

– Слушай, округ – это одно, но если речь идет о Лесной службе, то у меня не больше шансов, чем у тебя. Ты же знаешь, как там все ерундово устроено – приходится три формы заполнить, только чтобы поговорить с кем-нибудь по телефону. Да. Да, я понял. Ладно. Давай, хорошего вечера, – Мерл опустил телефонную трубку на рычаг. – Господи Иисусе. Эту женщину невозможно остановить.

Рич посмотрел вниз, на свои руки, мнущие козырек кепки. Гейл, конечно, была не подарок, но все же она жена Дона.

– Одна из цистерн с этой ядовитой ерунденью проехала мимо их с Доном дома. – Мерл порылся в ящике. – Может, ей больше понравится, если кустарнику просто дадут расти как ему вздумается? Всем бы тогда пришлось прорубаться на выход из дома с помощью бензопилы. В общем, она выбежала во двор, начала орать что-то про своих чертовых пчел – дескать, они очень чувствительны. Черт, да ведь это же специальное средство, которое убивает только сорняки. Если она за своих пчел так переживает, зачем вообще держит их так близко к дороге? – Он прижал что-то к боковой стенке ящика. – В общем, ты же знаешь Гейл, она не может держать чертов рот на замке. А наш парень в ответ взбесился и окатил ее из шланга. – Мерл усмехнулся при этой мысли. – Просто взял и облил ее отравой. Это несколько месяцев назад было, еще в апреле. А она до сих пор злая как собака. Ей, видать, не очень понравилось. Хочет, чтобы его уволили. Ты когда-нибудь пробовал добиться, чтобы кого-то из этой клятой Лесной службы уволили? Да проще подождать, пока он сам помрет. Как вообще Портер терпит эту женщину? Неудивительно, что у него язва желудка.

Мерл, как всегда, был Мерлом. Пытается показать, что вы лучшие друзья, чтобы ты в итоге ослабил защиту.

– Да куда, черт возьми, я положил эту штуку? – Он захлопнул ящик. – А, вот оно. – Он протянул через стол фотографию своего катера: на корпусе большими буквами было написано: «АРЛЕТТ», а позади высился двухэтажный дом Мерла, обшитый виниловыми панелями. – Я его, кстати, продаю. Тебе интересно?

Ричу вспомнилось, как он разглядывал дом Мерла, возвышающийся на мысе Реква над песчаной отмелью. Оттуда, должно быть, открывалась прекрасная картина: река, впадающая в океан, все побережье как на ладони.

– Ход у этой крошки чертовски плавный, – добавил Мерл.

По сравнению с домом катер казался совсем маленьким. Мерл невероятно гордился своим домом, этим громадным желтым зданием, расхаживал повсюду с важным и горделивым видом, а Арлетт подбирала цвет его рубашек в тон к своим платьям, чтобы все видели – они могут себе это позволить, живут на широкую ногу. Вирджил относился ко всему серьезнее. Сохранял компанию для потомков, даже если это значило, что иногда ему приходилось потуже затягивать пояс, а вот Мерл продался с потрохами при первом же удобном случае. К нему приезжали большие шишки из Сан-Франциско, и он упоенно возил их по реке на своем катере, ублажая, как только мог. Увы, уже многие годы «Сандерсон» производил слишком мало досок, чтобы заинтересовать корпорацию, и поток гостей давно иссяк. Каждая большая секвойя, которую они срубали, на шаг ближе подводила их к полному закрытию лесопилки.

– Просто красавица. – Рич отложил фотографию.

– Да, она такая, – согласился Мерл с ноткой сожаления в голосе. Может быть, Арлетт наконец-то от него ушла. Слухи об этом ходили годами. Шлюхи в Эврике. Замужняя женщина за Орегоном. – Чем могу быть полезен, Рич? – спросил Мерл. Рич снова смял козырек кепки, оставил его в покое, прочистил горло. – Надеюсь, это не про каких-нибудь треклятых пчел.

Ладони Рича вспотели. Он