ко мне в палату зашел врач, пожилой мужчина в смешных круглых очках. Он тщательно осмотрел меня, ощупав каждый сантиметр моего тела, прослушал стетоскопом живот и что-то пробормотав сам себе под нос встал с моей кровати.

— Доктор, я жить буду? — с усмешкой спросила я.

— Будешь, дочка, сто лет еще проживешь, — спокойно проговорил врач. — Повреждений нет, кости целы, внутренние органы тоже, благо не били тебя. Я сейчас еще кое-кого пришлю, чтоб посмотрели тебя, выпишу лекарство и отпущу домой. Дома и стены лечат.

— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила я пожилого врача и с облегчением вытянулась на больничной койке.

Когда врач вышел в коридор его уже ждал взволнованный Габриель.

— Доктор, что скажете, как она?

— А она вам кем приходится, милейший? — пытливо смотря в глаза немцу, спросил старик.

Габриель после непродолжительной паузы уверенно ответил:

— Она моя невеста.

— Папаша значит, — прокряхтел врач.

— Что, простите?

— Ребеночка девушка ждет. Срок маленький еще, месяц от силы, так что как она после всего этого кошмара, выносит ли, не знаю. Но организм крепкий, девушка молодая, думаю справится, — старик похлопал по плечу Габриеля. — Беречь надо свою невесту, время нынче вон какое. А она у вас в гестапо оказалась. Ладно, разрешаю зайти к ней. Я выпишу лекарства и можете забирать ее.

Габриель стоял как громом пораженный, такого поворота он не ожидал. Потом подняв голову вверх и закрыв глаза прошептал:

— Спасибо тебе, Господи, что сберег.

Подойдя к двери моей палаты он тихо постучал и спросил:

— Можно к тебе?

Я уже практически пришла на тот момент в себя. Лошадиная доза успокоительного не дала мне запустить в него чем-либо тяжелым. Я лишь безразлично проговорила:

— Проходи.

Габриель сел на край кровати и бережно взял меня за руку.

— Ты прости меня, Катя. Я не думал, что так получится.

Я сидела на кровати и смотрела на этого человека, который косвенно был виновен в том кошмаре, который сегодня со мной произошел и не знала, что чувствовала в тот момент. Что это было? Привязанность? Что? Вздохнув, я закрыла глаза и проговорила:

— Он меня топил, Габриель. Он раз за разом окунал меня в эту бочку с холодной водой, затем доставал, давая сделать судорожный вздох, и снова топил, и снова доставал. Этому не было конца. А знаешь, что самое страшное? Что в те минуты, когда он давал мне сказать хоть слово, я молила «позовите Алекса». Я не просила позвать тебя, я просила позвать другого мужчину, и этот мужчина пришел и спас меня из этого ада. А знаешь почему я просила позвать Алекса? Не потому, что люблю его, нет. Потому, что я так боялась произнести твое имя, Габриель. Я до ужаса боялась, что когда ты войдешь в камеру, то просто остановишься в стороне и сухо начнешь задавать мне вопросы: «Вы партизанка?», «Вы что-то знаете о партизанах?». Ты спрашивал всегда почему я тебя не боюсь, вот тебе настоящий ответ, я в ужасе от тебя, до судороги во всем теле я боюсь человека, с которым делю постель. Это так странно. Я так долго не верила в это и осознала, только находясь там, в том пропитанном смертью и кровью месте. А я не хотела быть осторожной рядом с тобой, поэтому и вела себя так. Понимаешь? Я знаю, что ты вчера ждал определенный ответ от меня. Но мы никогда об этом не говорили. Наши отношения носили строго определенный характер. Я не задумывалась обо всем этом.

— Господи, что я с тобой сделал, — Габриель посадил меня себе на колени и крепко прижал к своей груди. — Прав Алекс в том, что я чудовище, я просто чудовище. Ты прости меня, девочка, ты мне так дорога, я только сейчас это понял, когда думал, что потеряю тебя. Бог дал мне еще один шанс, а я чуть своими руками не разрушил его. А чувства. Я просто не дал тебе время, я все понимаю.

Слушая слова Габриеля, я начала реветь. Я плакала и плакала, пока слезы не закончились в моих глазах. Он же сидел, крепко прижимая к себе как самое дорогое, что было у него в жизни. Затем я отстранилась и встала, проговорив, как ни в чем не бывало:

— Сегодня вечером прием у оберста, мы должны там быть. Забери, пожалуйста, меня домой.

Я говорила, а в моей голове только и звучали слова наставницы: «Играй, девочка, играй». Мысль о том, что где-то там верят в меня, раз за разом заставляла меня восставать из пепла, как птицу Феникс.

Габриель опустился передо мной на колени и целуя в живот прошептал:

— Спасибо тебе.

Выйдя в коридор я пошла в кабинет врача.

— Я вам прописал успокоительное на несколько дней. И побольше отдыха. Берегите себя, вам в вашем положении нужно себя беречь.

— В каком положении? — удивленно спросила я.

— Как? Вам господин майор не сказал? Вы беременны. У вас будет ребенок. Вы крепкая, молодая, я думаю справитесь. Но все равно, берегите себя.

Этого еще не хватало, мне только этого не хватало в тот момент. Ребенок! Какой ребенок?! Бог мой! Я поблагодарила врача и пулей выскочила на улицу к машине, где меня ждал Габриель.

— Я убью тебя, Габриель, честное слово, убью! — в бешенстве шипела я на него.

Он же только нежно меня притянул к себе.

— Катя, ты не понимаешь еще, что это самое прекрасное, что могло случиться, — спокойно проговорил он и направил машину домой.

ГЛАВА 18

Я стояла и смотрела на пробуждающуюся природу за окном. Весна так рано пришла в этому году и заявила свои права. Солнце всего за пару дней растопило снег и на земле начала пробиваться молодая зеленая трава. Новая жизнь просыпалась вокруг, так же точно, как и во мне сейчас росла новая жизнь. Я еще не чувствовала перемен в своем организме, но осознание того, что во мне растет малыш не давало мне покоя. Так некстати, так внезапно. Столько мыслей в голове. Что мне делать? Я мысленно выла внутри себя, разрываясь от противоречивых чувств.

— Габриель, мне нужно найти врача, который поможет решить этот вопрос, я не могу оставить этого ребенка, — только и произнесла я, собравшись с силами. — Так будет лучше. Для всех.

Габриель молчал.