— Я такой, да. Будем тебя оплодотворять каждый год и Шульгину скажу. Будешь такая сексуальная и беременная всегда.

— Ненормальный.

— Скажи что ласковое.

Склоняет голову, смотрит так лукаво, заглядывая в мою грешную душу.

— Хочу сказать, что бы ты ни делал в прошлом, я люблю тебя сейчас.

Это трогает. Реально в самое сердце. Как у нее это получается?

Беру ее ладонь, кладу на грудь, там сердце, гулкими ударами гоняет кровь по венам, заставляя жить.

Жить ради нее и малышей.

— Я зашла всего лишь помыться. Артём, вот не надо меня трогать. Я все еще обижена.

Говорю, а самой стыдно, только что кричала от оргазма с Громовым, а теперь строю из себя недотрогу.

— Да, конечно, я слышал, как ты обижена, — говорит с иронией.

Отворачиваюсь, сдерживая улыбку, зашла в ванную смыть с себя все, что оставил Громов, прекрасно зная, что Артём там.

— Уверена, что я просто так буду смотреть? Я два дня только и думал о прелестях и животике своей птички.

Он не будет просто смотреть.

Это ведь Артем.

Тянет в ванну, она маленькая и тесная, какие всегда в старых квартирах. Сам выходит из нее, обнаженный, красивый, похудел за эти два дня, вода стекает по нему прямо на пол.

Смотрю в лицо Артёма, он сосредоточен, даже напряжен. Если Громов всегда такой нетерпеливый и пошлый, разжигает меня моментально, как спичка вспыхиваю с ним. То Шульгин гипнотизирует, будоражит. Мое возбуждение с ним рядом нарастает постепенно, а потом обрушивается лавиной, разрушая сознание.

Я такая незащищенная и ранимая сейчас, после оргазма с Игорем, перемазанная вся его спермой. Артём направляет душевую лейку на меня, вода течет по груди, животу, ногам.

Он делает все молча, медленно омывая водой, поглаживает животик, спускаясь вниз, касаясь еще набухших от возбуждения половых губ. Начинаю дышать глубже, когда задевает клитор, сама сжимаю грудь, продолжая смотреть на мужчину. Он массирует, натирает меня там, где совсем недавно был другой мужчина, ласкает внутреннюю сторону бедра.

— Артём, — почти шепчу, когда он перемещается на живот, уже иначе гладит, опускает лейку, смотрит на меня.

— Как малыши?

— Все хорошо. Ждали папочку.

— Папочка вернулся. Пойдем, не могу больше, — хриплый голос, Артём накидывает на меня полотенце, подхватывает на руки, ногой открывает дверь, несет в комнату.

Это его комната и его квартира, я поняла это, как только мы с Игорем зашли. Повсюду его фотографии, от самого маленького мальчика, которым был Артём, до высокого худощавого парня с непослушной челкой.

Красивые взрослые родители, папа в строгом костюме, мама в элегантном платье и со стильной стрижкой. Грамоты, дипломы, очень дорогая когда-то модная мебель, хрусталь в серванте, посуда — настоящий фарфор, столовое серебро и большое количество книг.

— Артём…боже мой…мы сейчас тут все намочим.

— Пускай, иди ко мне.

Усаживает на кровать, сам устраивается между моих ног, накрывает затылок ладонью, тянет, целует. Так болезненно впиваясь в мои губы своими, толкается языком.

Голодный. Очень.

Сама хочу его как ненормальная, словно и не было ничего сейчас на кухне с Игорем, хочу этого мужчину.

Веду рукой по груди, лаская тату птички, плоский живот, дорожка волос, уходящих в пах, накрываю член ладонью, сжимаю, проводя несколько раз по твердому стволу.

Он трахает мой рот, я дрочу ему член, сама подаюсь вперед, шире расставляя ноги, трогаю себя между ними.

— Черт, птичка, прекрати.

— Что?

— Так развратно себя вести.

— Сам меня такой сделал.

Ничего больше не говорит, отрывается от моих губ, быстро целует грудь, посасывая сосок, покусывая его и тут же зализывая. Размазываю по головке выступившую влагу, лаская пальцами чувствительное место под ней, сглатываю.

— Все потом, птичка…потом.

Он словно читает мои мысли, давит подушечкой большого пальца на губы, а затем тянет за ноги, заставляя лечь. Мои бедра на его согнутых ногах, Артём смотрит вниз, снова трогает восполненное от возбуждения лоно, размазывая мои выделения.

Это так томительно. Выгибаю спину, двигая бедрами, живот выпирает еще больше, глажу его руками. Смотрю на то, как мужчина напряжен, как пульсирует венка на его шее, как плотно сжатые губы и раздуваются ноздри.

Я стала с ними настоящей нимфоманкой, причем беременной, голодной до своих мужчин. Неважно где, как, хочу их.

— Артём…

Не реагирует, уже двумя пальцами проникает в меня, влаги становится больше, я теку от перевозбуждения, готовая в любую секунду кончить от таких ласк.

Но вот он двигается ближе, теперь его член проходится по раскрытой киске несколько раз, Артём толкается, входит наполовину, придерживая мои разведенные колени.

— Глубже… а-а-а-а… да-а-а…еще.

Теперь смотрит в глаза, гипнотизируя, возбуждая больше, делает несколько движений, замирает, снова двигается. Головка члена давит на переднюю стенку влагалища, я горю изнутри, медленно умирая от наслаждения.

— Да…да…м-м-м…боже мой…да…еще…еще…а-а-а-а.

Сжимаю грудь, запрокидываю голову, чувствую лишь его внутри себя, горячего, обжигающего. Мне нужно совсем немного, и я взорвусь миллионами ярких осколков в своем долгожданном оргазме.

— Давай, птичка, дай мне больше влаги, утопи мой член в ней.

Оргазм накрывает так неожиданно, что мышцы сводит спазмами, все тело вибрирует, я задыхаюсь, жадно глотая воздух. И как просит мой мужчина, теку еще больше.

Хнычу, как ребенок, у которого отобрали игрушку, когда Артём выходит из меня, но кричу во весь голос, комкаю покрывало, когда чувствую его губы, там между ног, где все так чувствительно.

Он зажимает половые губы между пальцев, дразнит клитор языком, тут же засасывая его. Я срываюсь в свой второй за последние несколько секунд оргазм.

— Боже мой…боже мой…а-а-а-а-а…нет… нет… да-а-а-а-а-а.

Это чистая нирвана, перед глазами яркая радуга, тело колотит, хочу вырваться из его рук, но он не дает. Член заполняет меня снова, бедра приподнимают, я чувствую, что кто-то целует и ласкает грудь, медленно отхожу от оргазма.

— Еб…ть, сука… не могу больше…птичка…не могу.

А еще то, что теплая сперма Артёма заполняет меня, стекая по попке вниз.

— Крис, ты чертовски охуительная.

Громов.

Наелся мяса и пришел.

Извращенец чертов.