Мы тут все извращенцы.

Он ласкал грудь и сейчас продолжает это делать. Самой жутко захотелось есть, малыши требуют все больше энергии и калорий.

Открываю глаза, меня внимательно разглядывают. Становится неловко, закрываю лицо ладонями.

— С каких это пор ты начала стесняться?

— С сегодняшнего дня не смотрите, я толстая и некрасивая, уже все лифчики малы, надо новые покупать.

— Я пойду с тобой, — Игорь перебивает, продолжая наглаживать животик, Артём выходит из меня, ложится рядом, тоже кладет на него руку.

— Громов, ты видел, какая она толстая?

— Фу, ужасно просто.

— Я сейчас по лицу дам, — не выдерживаю этой критики.

— Гром, когда женщина так говорит, она ждет другого ответа, только она сама имеет право себя критиковать, задача мужчины — убедить ее в обратном любыми способами.

— Это работает?

— Конечно. Птичка, ты самая сексуальная девушка на свете, у нас двоих стоит, посмотри.

— Шульгин, это лучший комплимент за всю мою жизнь.

— Все для тебя, дорогая. И два члена тоже для тебя. Только с именами детей мне не очень нравится затея.

— А что не так?

— Слишком символично. Рая еще терпимо, но Ада перебор.

— Вы против?

— Не то чтобы, но подумай еще.

Умный паскудник, вот умеет Артём разговаривать и убеждать женщин. И где только научился? А еще так сексом заниматься? Чувствую, как щеки вспыхивают румянцем, хочу отвести взгляд, но мне не дают.

Ревную, ужасно ревную и его, и Игоря.

— Все твои мысли написаны у тебя на лице, и нет, у меня не было ни отношений, ни женщин, которым бы я такое делал в постели.

Спасибо, успокоил.

— Крис, снова в душ? — Громов готов намывать меня постоянно.

— Нет, я сама. Теперь точно сама. Надеюсь, ты не съел все мясо? Мы голодные.

Игорь улыбается, сверкает зелеными глазами и белыми зубами. Мне помогают встать, схватив полотенце, снова иду в ванную, вода так и льется из душевой лейки.

— Крис, и еще! — Артём кричит из-за двери. — Потом выбери квартиру на свой вкус, только чтоб не делать ремонт и можно было въехать завтра, большую и с детской.

Рука замирает на уровне живота.

Квартиру?

Для нас всех?

Мне не послышалось?

— Почему я не могу сделать это сама? Надо всего лишь посмотреть квартиру, тут совсем рядом, можно дойти пешком через парк.

— Вот поэтому и нельзя. Игорь составит компанию, как приедет.

Гормоны бушуют вовсю, я то дергаюсь, то психую, как сейчас, то плачу над любой милой сценой или вещью. Недавно пустила слезу, рассматривая ползунки, на которых были вышиты трогательные надписи.

— Тогда я пойду в торговый центр, мне нужны влажные салфетки.

Артём снимает очки, отрывается от экрана ноутбука, мы все еще в его квартире, оказывается, найти новую, какую необходимо, очень трудно. Три недели мы живем в этой, даже наладили быт, но мужчины не оставляют меня одну, что начинает напрягать.

Я не привыкла к излишнему вниманию и опеке, с шестнадцати лет всего добивалась сама, принимала решения, порой ошибочные, сама зарабатывала на жизнь и еще содержала трудную семью. Сама вышла замуж, сама развелась, делала глупости, отвечала за них, но никогда ни на кого не рассчитывала.

— Иди ко мне.

Шульгин тянет руку, он сейчас такой домашний, в футболке и спортивных штанах, даже поправился немного, откармливала мясом и борщом.

— Что случилось?

Усаживает на колени, трогает волосы, смотрит в глаза.

— Мне нужна свобода.

— А птичка в клетке?

— Примерно.

— Хочешь, полетаем, выкупим джет, ты будешь стюардессой, а мы — пассажирами?

— Смеешься? Не бывает беременных стюардесс.

— У нас будет самая фантастическая.

— Нет, я хочу в магазин и парк и не вижу причины, почему не могу пойти туда одна. Надо навестить Семёна, ему, конечно, нравится в том месте, он решил забрать документы из техникума, но я переживаю. У вас опять что-то случилось? Куда постоянно уезжает Игорь? Вы во что-то вляпались снова?

— Сема решил стать военным, пусть лучше там кулаками машет. Ты задаешь как всегда миллион вопросов.

— Шульгин, я тебя предупреждаю: я уйду от вас и забуду имена, если вы опять ввяжетесь в какую-нибудь денежную аферу. Я не вынесу больше «разговоров по душам» в мрачных кабинетах спецслужб и волнения за вас.

— Никаких афер, сейчас другие планы.

— А Гена? Я видела, вы встречались в ресторане несколько дней назад.

— Гена должен стать мэром, у нас договор, его нарушать нельзя. Ты ведь умная девочка и все понимаешь. К тому же Геннадий самый безобидный парень.

— Это ты так думаешь. Впервые великий стратег ошибается.

Я все понимаю, но Шульгин не брехло, они выполнят, что обещали, такие люди не кидают слов на ветер, и такие дела не решаются быстро. Смотрю в его глаза, конечно, не уйду и не забуду имена, они уже выбиты на сердце, под которым их дети.

— Помнишь УЗИ? Я почти рыдал.

— Это запрещенный прием.

Он специально переводит разговор на детей, зная, что я снова отвлекусь от всего, расплачусь, но зато не буду психовать и устраивать революцию, требуя свободы.

— Громов растерялся, как услышал биение их сердечек.

— А ты?

— И я тоже.

— Обманываешь.

— Честно-честно.

Артём накрывает ладонью живот, как специально, малыши толкнулись внутри. Все никак не могу привыкнуть к этому, но, когда так происходит, меня переполняет счастье и радость.

Сейчас его глаза теплые, легкая улыбка, трогаю пальцами отросшую щетину, они с Громовым решили отрастить бороды и сбрить их после рождения малышей. Наверно не вытерплю и побрею их ночью сама. Они теперь оба наводят ужас на наших соседей.

— Малыши здороваются с тобой.

— И я с ними, — Артём целует меня в губы. — Жаль, что сексом запретили заниматься часто, так бы мы тебя не из дома одну отпускали, а из постели.

— Прекрати, — смеюсь, вытирая выступившие на глаза слезы. — А помнишь, как доктор потеряла дар речи, когда предложила пригласить папочку для того, чтоб он увидел малышей, а зашли вы оба?

— Игорь еще согнал ее с места и сам уставился в монитор, требуя показать ручки и ножки. Все, успокоилась? Давай я с тобой погуляю.