К концу моей речи дама совершенно обалдела.

Вздохнула, дважды моргнула, повела носом и наконец сказала:

— По-вашему, он утонул, чтобы вам напакостить?

— А какая еще может быть причина, раз у него водобоязньи купаться он не любил?

— Ну уж это совсем глупость. Ему-то что за радость,если он в морге?

— Вдруг ему заплатили? И теперь вы получите эти деньги.Может, он вас любил без памяти, а у вас какая-то неизлечимая болезнь и вамсрочно нужна операция.

— Нет у меня никакой болезни, — испугалась РахильМоисеевна.

— Откуда мне знать? — не поверила я.

— Я справку принесу.

— Вы лучше справку принесите, что вчера болели.Выглядите прекрасно. Слушайте, — озарило меня, — а вас не посещаламысль избавиться от мужа? Очень удобный случай.

— Я не поехала с ним, потому что он запретил.

Сказал, что дело важное и я там, то есть здесь, не к месту.

— Вот видите, что я говорила? — обрадовалась я.

— И вовсе он не собирался топиться. Он сказал, что мыразбогатеем. Сказал, что, кажется, везение само идет в руки. Что это за везениетакое, если он в морге? — нахмурилась Рахиль Моисеевна.

— Действительно, — согласилась я. — А от когоон надеялся получить деньги?

— Не знаю. Он в последние дни был страшно таинственен,все руки потирал и улыбался.

— Но деньги он намеревался получить в моем доме? —уточнила я.

— Чего бы ему сюда так рваться?

— Выходит, он хотел меня ограбить?

Рахиль Моисеевне это не понравилось.

— Вы меня не путайте, — рыкнула она.

— Тогда объясните, как он намеревался их получить.

— Ну, я думала, что он.., что у него что-то есть навас. Не зря болтают, что вы Артемьева отравили.

— Значит, он хотел меня шантажировать?

Это предположение понравилось ей даже меньше первого.

— Мой муж порядочный человек.

— Он маляр? — нахмурилась я, а когда РахильМоисеевна вытаращила глаза, я продолжила:

— Мы собирались покрасить купальню. Другого способачестно заработать здесь я не вижу.

— Понимаю, куда вы клоните, — вновь сведя брови кпереносице, сказала дама. — Допустим, мой муж действительно намеревался..,но это лишь доказывает, что речь идет не о несчастном случае, а об убийстве. Увас был повод разделаться с ним.

— Не было, — покачала я головой. — Потому чтоваш муж меня не шантажировал. Скажите, а он вам ничего не говорил о том, чтонадеется здесь кого-то встретить?

— Нет.

— И даже не намекнул, каким компроматом располагает?

— Так я вам и скажу, — ощетинилась вдовица. —Я хочу получить свои деньги.

— За что? — искренне удивилась я.

— Хоботов погиб, и я имею право на компенсацию. —Тут она, вспомнив о вдовстве, вновь зарыдала, но не продолжительно.

— Это в Госстрах, — покачала я головой. —Если Хоботов, конечно, застрахован.

— Сколько вы готовы заплатить за мое молчание? —деловито осведомилась Рахиль Моисеевна, а я честно ответила:

— Ни копейки. Я принципиально не плачу шантажистам ивымогателям.

— Конечно, вы их убиваете, — саркастически заметилаона. — Но со мной этот номер не пройдет.

Я немедленно отправляюсь в милицию.

— Отправляйтесь. И не забудьте рассказать, как вытребовали у меня денег за молчание.

Рахиль Моисеевна с невероятной для такой массы подвижностьюбросилась к двери, повернулась, погрозила мне кулаком, что выглядело совершеннонеинтеллигентно, и прошипела:

— Ведьма… — И скрылась с глаз, зато из-за другой двери,выходящей в смежный коридор, появилась Софья.

— Поздравляю, — сказала она мрачно. — Умеешьты довести людей до белого каления.

— Подслушивать нехорошо.

— Я не подслушиваю, я стою на страже. Ну что, делахреновые?

— Хуже, чем ты думаешь. Уверена, Аглаю с Хоботовымубили. Независимо от того, что решат в милиции, мы обязаны разобраться, потомучто выходит…

— Убийца кто-то из своих, — закончила мою мысльСофья.

— Желательно узнать, кто он, раньше, чем это узнают вмилиции, — кивнула я.

— Чтобы внести соответствующие коррективы.

— Какие еще коррективы? — нахмурилась я.

— Соответствующие. Что, если подозреваемым окажетсяМакс?

— С какой стати? — Я даже приподнялась в кресле отвозмущения.

— Это я к примеру сказала, — махнула рукойСофья. — Если их шлепнула Крыся, тоже не очень хорошо. Лучше бы кто-нибудьиз литературных дам, эти мне по барабану. Главное, что ни ты, ни я грех на душуне брали, — и с сомнением посмотрела на меня.

— Чем болтать чепуху, давай подумаем, что мог раскопатьХоботов, — предложила я немного спокойнее.

— Уже думали, — вздохнула Софья. — Кто егознает? Предположительно, какое-то черное пятно в биографии здесьприсутствующего. Первой на ум приходишь ты, но если ты в убийстве ни ухом нирылом, значит, кто-то другой. К примеру, те же литературные дамы. И Павел. Ачто? Хоботов ведь сказал, что не ожидал здесь увидеть некую персону. А кого онне ожидал увидеть? Того же, кого и мы: Павла, а еще этого Алексея.

— На кой черт Аглае секреты Павла и Алексея?

Кстати, ты собиралась узнать, что это за голуби.

— Не все так быстро, как хотелось бы. Предположим, речьидет о наших литературных дамах: Татьяне, Валентине и Марине. И кто-то из нихутопил Хоботова и сбил машиной Аглаю. — Софья вздохнула. Разумеется, мнетакое утверждение тоже казалось неубедительным, но что делать, если другого-тоне было.

— Татьяну можно смело вычеркнуть из списка, —сказала я. — В доме ее не было.