– Здравствуйте, вот пришла поговорить.

– Слушаю.

– Прямо тут?

– У меня кабинета нет, выкладывайте, в чем дело.

– Вы лечили Рамазанову Екатерину?

Игорь Анатольевич нахмурился.

– Кого?

– Катю Рамазанову, неужели не помните?

– У меня десятки больных.

Я дала доктору распечатку истории болезни.

– А-а-а, – протянул тот, глядя на листы, – и что? Вы ей кто?

– Никто.

– В чем тогда дело?

– Вот тут указано, что к Кате вызывали психиатра В.К.Лазаренко. Можете сказать мне адрес этого специалиста или дать телефон?

Игорь Анатольевич сунул мне листки назад.

– Нет.

– Как же так?

– Очень просто, я с ним незнаком.

– Но…

– Его привела мать Рамазановой.

– Зачем?

– Послушайте, – ответил Савоськин, – мне некогда, совершенноне понимаю, чем могу вам помочь!

– Мне нужны координаты В.К. Лазаренко!

– Я их не знаю.

– Но он же приходил сюда.

– И что?

– В больницу может заявиться любой?

– Если родственники приводят консультантов, я не возражаю.

– Зачем Рамазановой понадобился психиатр, она быласумасшедшей?

Савоськин поморщился и глянул на часы:

– Мне пора.

В полном отчаянии я топнула ногой:

– Очень жаль, что вы не хотите разговаривать, вас ждутбольшие неприятности. Катю Рамазанову убили. Накормили тамокаргеном и довели доинсульта!

Савоськин выпучил глаза, потом, не говоря ни слова, втолкнулменя в крохотную комнатушку, где с трудом уместились письменный стол, двастула, табурет, и резко спросил:

– Что за чушь вы несете? Рамазанова поступила наобследование, жаловалась на головные боли и повышенное давление. Инсультпроизошел уже в больнице, кстати, именно этот факт продлил ей жизнь. Мы сразуподключили больную к аппаратам, целый месяц она балансировала на грани жизни исмерти, но потом все же умерла. Молодой организм.

– Наоборот, должна бы выжить.

Савоськин вытащил сигареты.

– Нет, как ни странно, старики справляются с мозговымиударами лучше молодых, а самый опасный возраст тридцать пять – сорок пять лет.

– И вам не показалось странным, что девушка была здорова, апотом бац!

– Был такой драматург Занусси, он говорил: «Жизнь – этоболезнь со смертельным исходом, передающаяся половым путем». Кто вы такая ипочему интересуетесь Рамазановой? Если из милиции, то попрошу документы.

Я вытащила удостоверение.

– Пресса, – прочитал вслух Игорь Анатольевич. – Ну, знаетели, с вами я разговаривать не стану.

– Почему?

– Напишете хрен знает что, а мне отвечать.

Я молча выдернула из его бледных, чисто вымытых пальцевдокумент и тихо сказала:

– Я работаю в «Криминальном рассказе», нами полученаинформация об ужасных делах, которые проворачивает одна компания. Люди страхуютсвои жизни, потом неожиданно умирают. И всех их незадолго перед смертью посетилВ.К. Лазаренко.

– Ничего не знаю, – быстро ответил Савоськин, – лечили, какумели, но случается всякое, мы не боги.

– Может, вы заметили что подозрительное?

– Совершенно нет. Если вопросов больше не имеете, то…

– Хорошо, – я поднялась и подошла к двери, – все равно яузнаю правду, напишу статью и пойду в милицию. Но не обессудьте, если стану вассчитать пособником убийц.

– Что вы несете? – взвился Савоськин.

– Прощайте.

– Нет уж, стойте.

– Зачем? Сами же сказали, что ничего не знаете.

– Сядьте, – устало сказал Игорь Анатольевич, – вашуРамазанову я отлично помню. Не надо считать врачей бесчувственными монстрами,но, если пропускать все через себя, запросто с ума сойти можно. Поэтому я истараюсь абстрагироваться. Катю мне жаль, молодая, красивая. Но пройдитесьсейчас по нашему отделению. Если двадцать лет тому назад тут лежали людипенсионного возраста, то сейчас инсультник в тридцать совсем не редкость. Жизньжестокая, тяжелая штука, бьет в основном по голове, и молодежь не выдерживает впервую очередь. Ничего странного в кончине Рамазановой нет, если учесть еесудьбу.

– А что в ней особенного?

Игорь Анатольевич подвигал бумажки на столе.

– Мы тут по графику сутками дежурим. Рамазанова толькопоступила в клинику, а я в ту ночь остался на посту. Где-то около трех пошел втуалет, слышу кто-то в холле возле телевизора плачет. Подхожу – Рамазанова. Нусел рядом, давай успокаивать, а она вдруг принялась свою семейную историюрассказывать. Честно говоря, жаль мне ее стало, досталось девчонке.

– Можете припомнить, что Катя говорила?

– В общих чертах, без подробностей. Через год после рождениядевочки умер ее отец, а мать сдала ребенка в интернат, она проводницейработала, неделями дома отсутствовала, так что вроде получалось, хотела, каклучше. Служба денежная, проводники отлично зарабатывали, оклад маленький, затовозможности большие: левые пассажиры, посылки… Не хотелось ей место терять, воти избавилась от ребенка. Катя до восьмого класса дома только на летнихканикулах бывала, да и то ее в деревню, к бабке, отправляли.

Когда девочка пошла в девятый, мать вновь выскочила замуж иродила еще одну дочь, Алену. Супружество продлилось недолго, через год послепоявления Алены последовал развод. Катя как раз закончила школу и поступила впедагогический. Мать ее перестала мотаться по стране, а начала бегать по людям,мыла полы, окна, гладила и стирала. Кате сразу стало понятно, что Аленочкалюбимая дочка, а она, старшая, так, не пришей кобыле хвост.