– Послюшай, друг! – «кавказец» широко улыбнулся,сверкнув золотым зубом. – Зачэм так говоришь? Это я посторонний, да? Ясвой челавэк, мнэ туда пройти надо, панимаэшь?

Ты, свой человек! – лицо со шрамом злоперекосилось. – Вали отсюда, пока я тебе башку не проломил! – итяжелая нунчака со свистом описала круг над самой головой настырного кавказца.

Однако тот сделал какой-то неуловимый жест, и грозное оружиеотлетело в угол, а охранник со стоном схватился за руку.

– Да я тебя, морда чеченская, живого в землю зарою… –прошипел он в следующую секунду и потянулся здоровой рукой за пазуху, где отчетливопросматривались контуры пистолета.

– Зачэм горячишься, друг! – кавказец улыбнулся ещешире. – Говорю же, я свой челавэк, к чэтырем тузам даму не прикупаю!Только, прошу как друга, запомни, я – нэ чечен, я – мингрел!

– Что же сразу пароль не сказал? – недовольноскривился охранник, отступая в сторону и потирая ушибленную руку. – Я бытебя сейчас запросто замочил и разбираться не стал…

– А ты мнэ дал сказать? – протянулкавказец. – Ты такой горячий, прямо порох! Я же тебэ сказал, что свойчелавэк, а ты сразу драться лэзешь! – и он прошел в заднее помещениекофейни.

Эта комната разительно отличалась от первого зала. Здесьмелькали хмурые бандитские лица, руки в синих наколках, звучал резкий хриплыйсмех и голоса с характерными уголовными интонациями. Между столиками сноваливульгарные, ярко накрашенные нетрезвые девицы с подозрительным блеском вглазах. За одним из столов худой как скелет узкоплечий бандит с горящимибезумными глазами, не скрываясь, высыпал на карманное зеркальце горку кокаина ивтянул ее, заткнув пальцем одну ноздрю.

К вошедшему в помещение кавказцу тут же подлетела яркоразмалеванная девица в мини-юбке и криво застегнутой блузке.

– Привет, красивый! – протянула она низкимгнусавым голосом. – Что-то я тебя давно не видела! Угости девушкуабсентом!

– Будэт тэбе и абсент-мабсент, имарафет-шмарафет, – ответил кавказец, усаживаясь за свободныйстолик, – только попозже, когда я дэло свое сдэлаю. Мнэ, карасавица,челавэка одного встрэтить надо, у мэня для нэго разговор очэнь важный есть!

– Фу, какой ты скучный! – сморщилась девица,усаживаясь на колени к кавказцу и пытаясь незаметно обшарить его карманы.

Однако мужчина вежливо, но твердо пересадил ее на соседнийстул и усмехнулся, показав крупный золотой зуб:

– Эй, карасавица, ты мэня за кого дэржишь? Я что – лохмалахольный, что ты мэне по карманам шмонаешь?

– Да больно мне нужны твои карманы, – обиженносморщилась девица, – я к тебе, как к человеку, а ты сразу за руки хватать!

Эй, что тут за непонятой? – негромко проговорил,остановившись у столика, приземистый мужчина с длинными, как у гориллы, рукамии тусклым взглядом бесцветных глаз. – Кто такой, почему не знаю? Ты чего –Лизку забижаешь? Это нельзя, Лизка девка своя, а тебя я первый раз вижу!

– Нэ горячись, Мотыга! – процедил кавказец иповторил условную фразу. – Я свой челавэк, к четырем тузам даму нэприкупаю!

– И чего тебе надо, свой человек? – осведомилсятот, кого назвали Мотыгой, оглядев нового гостя.

– Дэло у мэня есть к Касыму, очэнь важное дэло. Непремэннонадо Касыма повидать.

– К Касыму? – подозрительно прищурившисьпереспросил Мотыга. – Ну, Касым ведь – человек непростой, со всяким разнымразговаривать не станет! Ты-то сам кто такой?

– Ты ему, Мотыга, скажи – мол, хочет с ним Ахметпоговорить, про Мишку Свистка кое-что знает…

– Про Свистка? – повторил Мотыга, и в его глазахзагорелся огонек явного интереса. – Ну, погоди, абрек, пять минут…

Он двинул бровью, отчего Лизку как ветром сдуло, инеторопливо удалился в дальний конец зала, где скрылся за плотной темнойпортьерой.

Через минуту оттуда вышел худенький парнишка лет семнадцатис детским порочным личиком, подошел к кавказцу и проговорил с наглым блатнымвысокомерием:

– Ты Ахмет?

– Ну, я.

– Пошли.

– Куда пошли, зачэм пошли?

– Ты ведь хотел с Касымом поговорить? Или ужепередумал? – мальчишка нахально ухмыльнулся.

Кавказец поднялся и вразвалку двинулся за посыльным.

Едва он зашел за портьеру, как с двух сторон его схватилисильные руки, а третий человек быстрыми, опытными руками обшарил одежду. Нанизкий стол выложили нож с выкидным лезвием и небольшой револьвер.

– Все, он чист, – проговорил человек, обыскивавшийАхмета, кому-то за своей спиной. Кавказца подтолкнули в спину, и он оказался настуле, напротив высокого мрачного человека в черном кожаном плаще.

– Я Касым, – негромко представился человек вчерном, – ты хотел со мной говорить? Говори.

Маркиз быстрым, внимательным взглядом окинул своегособеседника. Судя по всему, это был именно тот человек, который следил за"Лолой, когда она чудом выбралась из злополучной квартиры на улицеБутлерова. Холодный пронзительный взгляд, скупые уверенные жесты Касымаговорили о том, что он по-настоящему опасный человек.

– Мишка Свисток тэбя кинул? – полуутвердительно, сленивой уверенной растяжкой проговорил «Ахмет».

– А тебе-то что? – Касым скрипнул зубами.

– Он мэня тоже кинул, – отозвался кавказец, –отплатить ему хачу! Ты, навэрно, тоже хочэшь…

– Спохватился! – Касым деланно засмеялся. –Мишке теперь только на том свете отплатишь. Зарезали Мишку, баба его зарезала!

– Нэт, – Ахмет энергично покачал головой.

– Что значит – нет? – человек в черном напрягся ипридвинулся ближе. – Говори яснее! Что ты про это дело знаешь?

– Нэ зарэзала баба Свистка. Никто его нэ зарэзал.Свисток другого чэлавэка замочил, лицо ему разбил, свои документы в карманподсунул. Менты документы нашли, написали – Свисток. Ты думал – Свисток на тотсвэт, я думал – Свисток на тот свэт, а Свисток сидит и смэется! Надо мнойсмэется, над тобой смэется, думает, он такой умный, всех перэхитрил!

– Ты это точно знаешь? От кого?

– От той бабы! – ответил Ахмет. – Свисток иее хотэл подставить, ментам сдать, да она сбэжала!

– Ну, если так, – лицо Касыма исказилось отзлобы, – если так, я этого козла из-под земли достану!

– Зачэм из-под зэмли, – кавказец понизилголос, – нэ надо его из-под зэмли доставать, надо его под зэмлю прятать!Ты, Касым, мэня послюшай, я тэбе скажу, как Свистка поймать!

Касым, не слушай ты этого чечена! – проговорилприземистый мужчина с узкими раскосыми глазами на широком плоском лице. Онстоял, прислонившись к стене, и лениво перекатывал в руке каменныешарики, – не слушай чечена, я ему не верю!