— Вава, — рявкнула Николетта, — просила же,слегка! А ты распахнул всю, немедленно прикрой, мороз ведь.

— Хорошо, мамочка! — гаркнул я.

Матушка просто посинела от злобы и исподтишка показала мнекулак. Я сделал мину идиота: дескать, извини, дорогая, будешь называть меняВавой, получишь соответственно в ответ «мамочку».

Впрочем, метод оказался действенным не только в отношениимаменьки, когда Кока в очередной раз крикнула:

— Вава!

Я тут же отозвался:

— Бегу, тетя Кока!

Одного часа хватило, чтобы милые дамы поняли: теперь лучшезвать меня Ваней, Ванюшей, Ванечкой, Жаном, Джоном или Хуаном. Словом, любымпроизводным от имени Иван, но только не Вавой.

Когда я в прихожей подавал Люси шубку, на этот раз несоболью, а норковую, Лев Яковлевич вышел в прихожую и рассмеялся:

— Ну, Вава!

Я искренне люблю профессора Водовозова, он милейший,интеллигентнейший человек, и до сих пор я ни разу не слышал от него дурацкогоимени Вава. Понимая, что он шутит, я улыбнулся и бодро ответил:

— Да, дядя Лева…

Водовозов рассмеялся так, что на глазах его выступили слезы.Потом он вытащил из кармана пиджака безукоризненно белый платок и произнес:

— Меня можешь звать хоть дедушкой, ей-богу, мне всеравно, но с дамами ты ловко расправился. Тетя Кока! Я думал, она лопнет отзлости. Молодец, давно пора было поставить их на место.

Внезапно он обнял меня и похлопал по спине. Я вдохнул запахего одеколона, такой знакомый. Лев Яковлевич всегда пользовался только однимпарфюмом, болгарским лосьоном после бритья «Черная кошка». Во времена моего детстваэто был один из немногих доступных ароматов для советских мужчин. Впрочем, зазеленым флаконом с черной пробкой надо было не один час отстоять в очереди. НоЛев Яковлевич всегда хорошо одевался и имел безукоризненный вид. Странно,однако, что он не женился, хотя, наверное, у него случались любовницы, но к намв дом он всегда приходил только с шикарным букетом или коробкой конфет, тут жедарил «сувенирчики» маменьке.

Весь вечер я усиленно изображал, что при звуках клички Вавамигом оказывался в прошлом, но на самом деле никаких воспоминаний прозвище ненавевало. Зато сейчас, вдохнув аромат «Черной кошки», я незамедлительнооказался в начале семидесятых. Память услужливо подсунула картину.

Вот я, маленький мальчик, в вельветовых штанишках, стою вприхожей, между шкафом и вешалкой. Веселая, смеющаяся Николетта в эпатажных потем временам черных клешеных брюках распахивает дверь. На пороге появляется ЛевЯковлевич с огромным букетом.

Матушка заламывает руки:

— Лева! Шарман! Розы! Где только достал?!

— Ради тебя, дорогая, я способен на все, —улыбается профессор.

Правда, не знаю, был ли он в те годы профессором или простымдоктором наук.

— Красота, — тараторит Николетта.

Водовозов наклоняется и целует маменьку, но не в щеку, ачуть ниже, в шею.

— Лева! — багровеет маменька и указывает глазамина меня.

— Ванюша, — ласково зовет Лев Яковлевич, —иди сюда, мой ангел.

Я подбегаю и получаю набор оловянных солдатиков и поцелуй.От щеки Водовозова резко пахнет «Черной кошкой».

Вернувшись из прошлого, я впервые удивился, неужели уНиколетты было что-то со Львом Яковлевичем. Впрочем, сейчас уже все равно, имоя любовь к старику от этой неожиданной догадки не станет меньше.

Я повез Люси на «Первомайскую». Когда девушка исчезла вподъезде, я закурил и бездумно уставился в окно. Может, надо рассказать Люси отом, что ее любовник — мерзавец, ищущий богатую невесту? Впрочем, она неповерит. И вообще, это не мое дело, сами разберутся, хватит того, что я помогим встретиться. Ну бросит Люси Севу и что? Кому она нужна? А так, может, найдетсвое счастье. Станет создавать себе условия для написания гениальной книги,родит ребенка…

Я сунул окурок в пепельницу и покатил домой. Проведуспокойно два часа в компании Рекса Стаута, вчера остановился на самом интересномместе, потом доставлю Люси назад и со спокойной совестью лягу спять, завтрапредстоит трудный день.

Ровно в десять я был в здании строительного техникума. Уучащихся сейчас в самом разгаре занятия, и в коридорах стояла гулкая пустота. Япошел по длинному коридору, украшенному стендами с замечательными лозунгами:«Безопасность — дело каждого», «Строитель — главное лицо города» и «Хорошаяпрофессия — верный путь к успеху».

В учебной части тосковала девчонка лет двадцати.

— Ищете кого? — спросила она, откладывая томик вяркой обложке.

Я машинально прочитал «Любовь в джунглях» и сразу понял, какследует действовать.

— Скажите, пожалуйста, Рая Яковлева тут учится?

Девушка окинула меня взглядом, потом включила компьютер,пощелкала мышкой и лениво процедила:

— Здесь, а вам зачем?

Я опустил глаза вниз.

— Осознаю, что выгляжу смешным, но я встретил Раю уобщих знакомых и полюбил с первого взгляда.

Девчонка с интересом уставилась на меня. Я продолжалвдохновенно врать:

— Понимаю, конечно, что не совсем подхожу ей повозрасту, но я очень богат, владею домами, пароходами, банками… На днях сделалРае предложение.

— Повезло же ей, — вырвалось у собеседницы, —вечно другим счастье.

— Она мне не сказала ни «да», ни «нет», — несся ядальше, — обещала подумать и исчезла. Не звонит, просто пропала. Самипонимаете, что я нахожусь в безумной тревоге, вот и решил разыскать ее. Дайте,пожалуйста, ее адрес.

Раскрасневшаяся девица уставилась в монитор.

— Раиса Яковлева живет в общежитии, — пробормоталаона.

— Знаю, — печально сказал я, — вы мнеподскажите, где оно находится… И еще в какую группу ходит Раечка?

— В пятую, на первом курсе, — протянуладевчонка, — а проживает по адресу: Лазурная, четыре, комната двенадцать.Впрочем, комната, может, и не та, девчонки все время меняются.

— Спасибо, дорогая, — проникновенно сказал я и впорыве истинного вдохновения добавил: — Вы спасли меня от самоубийства.