Когда Уорвик поднял голову, то подскочил на месте от неожиданности.

– Робин! – воскликнул он, захлопывая книжку; затем поспешно засунул ее в карман пиджака и провел ладонью по темной шевелюре.

– Привет. Ты что-то пишешь? – Вопрос прозвучал глупо, но она просто не знала, что еще сказать. – Это у тебя дневник?

– Что-то в этом роде, – пробормотал он. – Ты уже видела могилы? Я как раз собирался пойти посмотреть.

– Да, я там уже была, – ответила Робин.

– Тогда увидимся в автобусе, – сказал он, устремляясь к выходу.

Глядя ему вслед, Робин вдруг сообразила, что Кэтрин нет поблизости, и отчего-то ей вспомнился Дэн. Прекрасный, мужественный Дэн, его поцелуи, горячие, как солнечные лучи, руки, от прикосновения которых ее бросало в дрожь. Она не думала о нем уже несколько часов и сама удивилась этому. Однако, решила она, подобно всем другим делам и людям в ее жизни, ему придется подождать своей очереди после Джейн Остин.

Выпив отличного чая, Кэтрин покинула «Чашку Кассандры» и отправилась к автобусу. По дороге она замедлила шаг и решила на секунду заглянуть в магазин – проверить, не упустила ли чего-нибудь интересного. Однако затем передумала и продолжила путь.

Уорвик уже сидел на своем месте, и Кэтрин ощутила некое беспокойство.

– Привет! – окликнул он ее.

Она ответила не сразу, и он, казалось, почувствовал ее настроение.

– Ты в порядке? – спросил Уорвик.

Кэтрин кивнула и села рядом.

– Ты сбежал так неожиданно, – заговорила она без предисловий.

– Я ходил в церковь. Я же тебе сказал.

– Да, знаю. Но дело в том, как именно ты ушел.

– Я не понимаю.

– Да. Я тоже не понимаю.

– Кэтрин! Что с тобой?

Она повернулась к нему. Глаза у него были огромные и бездонные, ей так хотелось утонуть в них и забыть обо всех тревогах, но она удержалась.

– Что со мной? – повторила она. – Я как раз собиралась спросить тебя о том, что с тобой такое. Ты подумал на досуге о том, что произошло между нами, и уже жалеешь об этом?

– Да что ты такое говоришь? У меня и в мыслях этого не было!

– И тем не менее ты себя очень странно вел, – продолжала Кэтрин, не пытаясь скрыть недовольство.

– Когда?

– В саду – как раз перед тем, как уйти в церковь.

– Извини, – сказал Уорвик, стараясь, чтобы это прозвучало искренне. – Я не знал, что тебе так показалось.

– Вид у тебя был такой, как будто ты не желаешь со мной больше разговаривать.

Он покачал головой:

– Ничего подобного! Я просто не хотел говорить о работе, понимаешь?

Кэтрин прищурилась и пристально взглянула на Уорвика:

– Ты должен был объяснить это. Почему ты ничего не сказал? Я думала о твоем поведении последний час, а я не из тех женщин, которые любят неприятные размышления.

Он слегка улыбнулся и, взяв ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– Клянусь, никогда больше не заставлю тебя предаваться неприятным размышлениям, – пообещал он.

– Надеюсь, что так.

Она откинулась на спинку сиденья и позволила поцеловать себя еще раз, прежде чем они отправились в путь.

После позднего ланча в Перли Робин вышла прогуляться, собираясь погреться на солнце. День стоял замечательный, теплый, небо было именно того голубого цвета, о котором мечтаешь пасмурными зимними вечерами.

Они чудесно провели утро в Чоутене, но Робин с радостью вернулась в Перли. Ей уже действительно казалось, что она начала в Хэмпшире новую жизнь. Как легко и приятно было бы жить здесь, думала она, как чудесно каждый день любоваться безупречной лужайкой и аккуратными цветочными клумбами.

Вдруг откуда-то возник бело-коричневый комок шерсти и бросился к ней. Это был Бисквит.

– Здравствуй, малыш, – ласково сказала Робин, присев, чтобы погладить собаку.

Пес немедленно прыгнул на нее, она рассмеялась и едва не упала в траву. Он подскочил, лизнул Робин в лицо, затем спрыгнул с ее коленей и описал несколько кругов вокруг, после чего устремился обратно к конюшням, то и дело оглядываясь, как будто приглашал ее следовать за собой. Робин снова засмеялась. Может быть, хозяин научил собаку такому фокусу? Может быть, Бисквит – лохматый сват Дэна? Но ее не придется долго уговаривать.

Пройдя под башней с часами, Робин оказалась во дворе конюшни и глубоко вдохнула ее запах. Дэн прав: это действительно самый лучший в мире аромат. Особенно теплым осенним днем, когда нагретая земля источает свой особый запах, когда дует слабый ветерок и с полей пахнет сеном.

Оглядевшись, Робин заметила, что Бисквит исчез, но затем увидела палевого лабрадора Моби и подошла, чтобы погладить его.

– Моби, а где же все остальные? – спросила Робин, почесывая брюхо собаке, которая всем своим немалым весом навалилась ей на ногу.

– Кажется, я слышу дружеский голос?

Робин подняла голову. Она слышала голос Дэна, но не могла понять, где он.

– Дэн?

– Я здесь, – донесся ответ, и Робин, оглянувшись, разглядела его золотисто-рыжую шевелюру в двери одной из конюшен. Он улыбался гостье. – Иди сюда, познакомишься кое с кем!

Робин пересекла двор и вошла в конюшню.

– Это Менестрель, – сказал Дэн, поглаживая по холке гнедого, с довольным видом жевавшего сено. – Один из наших новобранцев, правда, мальчик?

– Он просто замечательный! – восхитилась Робин. – А сколько здесь всего лошадей?

– Шесть принадлежат Пэмми, и еще три – другим людям, которые живут поблизости.

Робин смотрела, как Дэн чистит лоснящуюся шкуру лошади. Его бронзовые от солнца руки покрывал тонкий слой пыли, золотые волосы слегка волновались при движении. Он двигался ритмично, и это зрелище завораживало. Когда он закончил чистить лошадь, Робин уже чувствовала, что околдована.

– Я по тебе соскучился, – сказал он.

– Когда ты успел?

– С тех пор, как мы попрощались вчера вечером.

Робин улыбнулась. Дэн убрал скребницу и вытер руки о джинсы. На нем была темная футболка с рваным воротом, открывавшим грудь. Робин решила, что это самое прекрасное в мире зрелище, однако подумала, что одевается Дэн весьма вызывающе.

– Робин, – прошептал он и, прежде чем она успела сказать хоть слово, сжал ее в объятиях. Его губы оказались у ее губ, и она ощутила его поцелуй.

Дэн был одновременно мужественным и нежным, и Робин никогда еще не ощущала себя так уютно, как в его объятиях. Когда она наконец открыла глаза, то увидела, что он смотрит на нее сверху вниз так пристально и восхищенно, словно она центр вселенной. Она улыбнулась, положив руки ему на грудь.