* * *

B период между 15 000 и 10 000 лет назад в Северной Америке и большей части Северного полушария стало значительно теплее. Нам это известно благодаря образцам льда, взятым из ледяного покрова Гренландии и некоторых других мест; анализируя их, мы можем проследить изменение содержания различных изотопов кислорода, двуокиси углерода, метана и прочих атмосферных газов, свидетельствующее о флуктуациях температуры. Например, чем больше метана находится в данный момент в атмосфере, тем теплее на планете.

Оказалось, что эпоха, которую многие из нас называли «ледниковым периодом», воображая мир закованным в вечный ледяной панцирь, была не последовательностью ледниковий, с удивительным постоянством накатывавших на Северное полушарие и отползавших обратно. В конце плейстоценовой эпохи температура подчас росла и падала столь внезапно, что одна из групп ученых сравнила этот климат с работой «теплового реле»[119].

Интенсивное таяние северной полярной шапки началось около 14 500 лет назад, однако даже этот процесс не был длительным и равномерным. В одних регионах лед исчезать не торопился, в других таял быстро. Никакой синхронности. Таяние происходило хаотично, ускорялось и замедлялось. Ледники таяли, а потом начиналось новое похолодание. Благодаря подобной нестабильности растения, присущие данной местности, могли не взойти на следующий год. Это означало, что зависящие от этих растений животные не находили их в привычное время и в привычных местах.

Благодаря потеплению менялся и состав досаждавших животным насекомых. Более того, ученые прослеживают флуктуации температур в прошлом отчасти по находкам различных видов жуков, теснее других живых существ связанных с температурой. Такая мелюзга, как жуки, способна помочь нам расшифровать тайны палеоклимата в неменьшей степени, чем само наличие ледниковых щитов. Зная температуры, которые предпочитают разные виды жуков, можно оценить температуру, соответствовавшую в прошлом конкретному временному эпизоду.

Все это указывает на то, что вымирание лошадей в Северной Америке связано с крупным климатическим событием, произошедшим на континенте. Примерно 12 900 лет назад период глобального похолодания, называемый поздним (иногда младшим) дриасом, резко прервал общую тенденцию к потеплению.

Потом, около 11 500 лет назад, температура вдруг резко скакнула вверх примерно на 4–5 °C – в некоторых местах всего за шестьдесят лет. Поздний дриас напоминал Эйфелеву башню жары, с которой начался эоцен, только перевернутую вверх ногами. Сперва было холодно, потом стало тепло. Потепление не было равномерным по всему земному шару. Изучение пыльцы указывает, что в Амазонии наблюдались лишь минимальные всплески и что даже на севере в некоторых уголках температура оставалась неизменной.

Подобная аномалия по-разному подействовала на различные виды. Во всяком случае, один из них – Homo sapiens –отреагировал резким изменением образа жизни: археологи связывают начало земледелия и животноводства с потеплением и высыханием Среднего Востока, население которого прежде полагалось на охоту и собирательство. Когда количество диких животных сократилось вследствие изменения температуры, нам пришлось научиться одомашнивать их. Еще нам пришлось учиться выращивать урожай и копать примитивные каналы – чтобы регулировать поступление воды на поля. Очевидным образом изменение температуры планеты оказало стимулирующее воздействие на человечество. Перемена эта повлияла и на другие живые существа.

Причина потепления остается неясной. Одна из теорий, пользующаяся значительной поддержкой, утверждает, что при таянии североатлантического ледникового щита в Северную Атлантику попало столько пресной воды, что изменились океанические течения, схемы распределения осадков и ветра. Другая предполагает, что при таянии ледникового покрова образовалось большое количество айсбергов, доплывавших до Иберийского полуострова, нарушая картину океанических течений. В поддержку этой теории свидетельствует находка океанологов, обнаруживших на дне океана груды камней непонятного происхождения. Возможно, эти камни попали на дно из тающих айсбергов.

К несчастью, при рассмотрении плейстоценовых вымираний самые точные наши данные ограничены Гренландией, Антарктидой и отдельными областями Европы. Мы не знаем в точности, как вела себя температура на большей части территорий Северной Америки. У нас нет нужных подробностей.

Известно нам лишь то, что нестабильность зашкаливала. В книге «Великая котловина» (The Great Basin) археолог Дональд Грейсон описал хаос, воцарившийся в землях американского Запада в период между 15 000 и 10 000 лет назад[120]. На континенте царил хаос библейского масштаба. Озера переполнялись водой, вызывавшей крупные потопы. Некоторые озера, подобные Большому Соленому, наполнялись и усыхали, снова наполнялись и теряли воду. Отдельные регионы то цвели, то погружались под воду, а в прочие времена превращались в пустыни.

* * *

В то время как доступные свидетельства указывают на то, что в отдельных укромных уголках Дальнего Севера вид Equus lambei просуществовал по меньшей мере до рубежа 8000 лет назад, на остальной территории Северной Америки лошади вымерли около 11 000 лет назад. В некоторых регионах вымирание как будто произошло внезапно. Одно из таких мест – битумные ямы Ла-Брея в Лос-Анджелесе. Здесь, в Lagerstätte юго-западной прибрежной области Северной Америки, лошади водились в изобилии еще 40 000 лет назад. А потом, около 11 000 лет назад, они исчезли.

«Вот они есть – а вот их и нет», – сказал мне палеонтолог Эрик Скотт, когда я побывала в Ла-Брея. От исчезновения лошадей до появления людей в этой области должно было пройти еще 2000 лет.

Открытое для посещения место палеонтологических исследований Ла-Брея уникально (см. рис. 9). Оно расположено посреди городской застройки Лос-Анджелеса, в самом центре города, возле магазинов дорогой одежды, первоклассных художественных галерей и музеев. Всего в сотне метров под этими зданиями находится нефтеносное поле Солт-Лейк, подземный бассейн, наполненный густой сернистой нефтью, медленно просачивающейся на поверхность из земных глубин. Поднявшаяся вверх нефть образует лужи густой смолы, к которой в жаркий день может прилипнуть любое животное, которому хватит ума пройти по такой лужице. Получается нечто вроде природной липкой мухоловки. Лужицы эти, припорошенные листвой и пылью, даже сегодня могут вызвать кое-какие проблемы. Некто неосторожный может легко наступить на, казалось бы, твердую землю и обнаружить, что нога его погрузилась в битум. Время от времени персоналу Ла-Брея приходится спасать какую-нибудь мелкую живность, скажем белку, безнадежно прилипшую к смоле.

Рис. 9.Палеонтологические находки битумных ям Ла-Брея