Новоприбывшие разбили временный лагерь из палаток, а вокруг них понастроили несколько бесполезных хибарок. Они объяснили, что отыскали старые доски, а гвозди привезли с собой и вдобавок находили на этой неожиданной свалке обломков цивилизации. Так или иначе, они как будто даже привязались к этим нелегальным постройкам. Община же видела в них только нарушение правил, за которое их наверняка оштрафуют. Вокруг их лагеря там и сям попадались кучки лилового дерьма с торчащими в нем шкурками. Новоприбывшие питались жесткими морскими сливами и диким виноградом и не удосужились вырыть туалетную яму. Кому-то придется собрать все эти липкие кучки, чтобы зарыть их.

Карл спросил, известно ли им что-нибудь о детском автокресле и пропавшей малышке Рейчел. Новоприбывшие ответили, что нет, и поверить им было легко. Они понятия не имели, что их ждет. В их бриджах и лоферах, юбках и рубашках на пуговицах. В ботинках на еще не потрескавшейся резиновой подошве. Судя по виду, долго эта обувь не протянет. С этими их толстыми животами и ляжками. С мягкой, еще не опаленной солнцем кожей. У всех были целы ногти на пальцах ног. И сами пальцы ног тоже. Мягкие волосы не секлись и блестели на солнце. Агнес едва помнила время, когда члены Общины были такими же толстыми и вкусными с виду. Но знала, что когда-то были. Струйка слюны вытекла из ее рта на песок.

– Ладно, теперь у нас большая Община, – объявил Карл. – Придется несколько дней провести здесь и запастись провизией. И познакомить Новоприбывших с тем, что и как у нас тут заведено. Завтра же первым делом начнем разбирать эти лачуги.

– Почему? – воскликнули Новоприбывшие.

– Потому что здесь нельзя ничего строить.

– Почему нельзя?

– Вы что, серьезно? – спросил Карл. Он схватил Инструкцию и швырнул им. Она плюхнулась к их разноцветно обутым ногам.

– Вы должны были уже ознакомиться с ней, – продолжал он. – Что же вы делали, пока вас везли в автобусе? Смотрели кино?

Они робко переглянулись.

– Назовите первое правило.

– М-м… – Фрэнк помедлил. – «Не оставляй следов?»

– И что это значит?

Все потупились, глядя на свои ступни.

– Хотите сказать, что вам никакие здешние правила не знакомы?

Карл начинал заводиться, и Агнес хихикнула. Правила он ненавидел. Но никто бы не догадался об этом, увидев, как скептически он уставился на Новоприбывших. Как покачал головой, обмяк телом в преувеличенном разочаровании. Словно считал правила единственным, что имеет значение.

– Времени у нас было немного, – выкрикнул Фрэнк. – Однажды нас вызвали – и вот мы здесь. – Остальные закивали.

Хэлен поддержала:

– Нам дали всего неделю, чтобы собрать вещи. Это было какое-то безумие. В автобусе нам раздали Инструкцию, но…

Карл вздохнул.

– Ну, даже не знаю, что и сказать. Честно. – Он снова покачал головой, прямо-таки сочась разочарованием. – Времени слишком мало, чтобы наверстывать упущенное. А наш успех зависит от того, насколько все мы следуем этим правилам. – Он сделал паузу, потом выразительно кивнул. – Этим чрезвычайно важным правилам. Вам придется делать все в точности, как я, чтобы выжить.

Новоприбывшие взирали на Карла как на своего спасителя. Но еще минуту назад они вовсе не походили на людей, считающих, что их надо спасать. Карл сумел в два счета убедить их. Он запугал их и заставил поверить ему. Совсем как когда играл с Агнес в охоту! Когда охотником был он, ему нравилось разглагольствовать о милосердии и сострадании, и он несколько раз ловил ее и отпускал, прежде чем наконец убивал. А когда охотником бывала она, то просто сразу убивала его. Лежа на земле и притворяясь мертвым, Карл шептал: «С добычей полагается немного поиграть – в этом самый смак». Ему нравилось кипение страстей. А она не видела в нем смысла.

Солнце начало садиться, вылетели летучие мыши, защелкали над их головами, проверяя, съедобны ли они, потом упорхнули в поисках добычи повкуснее. Община разложила свои постели вокруг расставленных кольцом палаток Новоприбывших. Для защиты, как объяснили им, но Агнес-то знала: чтобы Новоприбывшие не разбежались.

Община развела костер, Карл велел Новоприбывшим рассесться вокруг него и принялся читать вслух Инструкцию. Агнес вертелась поблизости и слушала.

Часть текста они пропустили, прочитали второй раздел до восемнадцатого пункта, потом разделы 4d, 4e, 4f и 4g. Где говорилось о микромусоре, продуктивности охотничьих угодий, потом о проверках на Постах, взвешивании мусора и о том, что разрешено упоминать в письмах домой. Прочитали правила, которым Община больше не следовала, в том числе главное из них, где говорилось, что нельзя задерживаться на одном месте дольше чем на семь дней.

Инструкцию передавали по кругу, как книгу историй на сон грядущий. Ховен и Долорес прислонились к матери и уснули. Из Инструкции получилась нудная история.

Агнес вспомнились прежние времена, когда они собирались у костра и читали вслух книги. Но она не могла припомнить, чтобы они когда-нибудь занимались чтением Инструкции. Ее приходилось изучать только взрослым. Инструкция была неинтересная, без героев и зверей, в ней ничего не происходило. Только много-много строчек с точками, цифрами и буквами. Не то что в «Книге сказок». Это была ее любимая книга, и она пропала во время внезапного паводка. И она сама чуть не пропала в нем. Она читала на берегу реки, постукивая пальцами ног по прохладному, влажному песку, и так увлеклась описанием дремучего леса, по которому девочка шла одна, что, когда ее дернули сзади, от неожиданности выронила книгу, и тут же огромный коричневый водяной оползень пронесся мимо, густой, грязный и внезапный, как лягушачий язык, который рывком развернулся, но так и не втянулся обратно. Ее схватил Глен. Стоя на надежном сухом берегу, она, как сквозь сон, слышала, что ее настойчиво зовут по имени – вновь и вновь, где-то на задворках сказки про глупую беспечную девчонку и волка, которого неправильно поняли.

Когда она посмотрела вниз, на свои руки, и поняла, что книгу унесло, то расплакалась. «Потому что, – пришлось ей объяснить Глену и матери, которая примчалась перепуганная, с мокрыми глазами, – я не успела узнать, что стало с волком». А потом, как ей помнилось, мать тоже расплакалась, и Глен стал плакать, и они стиснули ее в объятиях, и все оплакивали книжку, которую смыло паводком. Ее нашли через неделю, спускаясь зигзагами вниз по течению. Книжку изорвали камни и раздергали для гнезд птицы. То, что от нее осталось, было толстым, вздутым, краски и черные слова расплылись на страницах. Агнес подняла ее, и переплет распался пополам. Тяжелые половинки выпали у нее из рук. Но на этот раз она не стала плакать. Она совсем не чувствовала печали и удивлялась, почему все так расстроились, когда книга только потерялась. Неужели горе живет так недолго?

После того как пропала «Книга сказок», они принялись сами рассказывать истории, сидя у костра. От этого каждый день становился интересным, даже если единственными событиями в нем были белое солнце или небо, затянутое одиноким плоским облаком. Даже если в тот день не доводилось вспугнуть ни одного зверя и никто не подавал голоса, не считая сигналов остановиться и идти. История, рассказанная в конце такого дня, спасала его.