Агнес увидела, как к костру подошел Глен. Он остановился и слушал, пока Новоприбывшие не прекратили чтение и не уставились на него.

– Незачем останавливаться из-за меня, – сказал Глен. – Я просто слушал.

– Зачем? – спросила Патрисия.

– Ты же наверняка все это знаешь – разве нет? – спросил Фрэнк. Им, похоже, не нравилось, что за ними наблюдают.

Глен запнулся.

– Ну да, просто я… – Он помедлил, потом сел. – Просто у меня есть вопрос.

– И что? – Фрэнк поднял брови.

– Понимаю, теперь мы все уже здесь и хотим сосредоточить усилия на выживании, и все такое, но мне просто стало любопытно. Вы не могли бы подробнее рассказать, насколько плохо обстоят дела в Городе?

– О чем ты? – спросила Хэлен.

– В смысле, вы же все упоминали, насколько все плохо. Так плохо, что уже существует длиннющий список ожидания, а у меня сложилось впечатление, что вы вовсе не ученые, не искатели приключений и не родители тяжелобольных детей. По перечисленным причинам сюда прибыли мы. Вот мне и захотелось выяснить, не могли бы вы привести подробности, пояснить, насколько все плохо. Потому что мы насилу набрали первые два десятка человек, когда только отправлялись сюда. И я поразился, узнав, сколько народу желает приехать сюда теперь.

Агнес еще никогда не слышала, чтобы Глен говорил так много сразу. Кажется, из-за своего вопроса он нервничал. Она перевела взгляд на Новоприбывших и их прищуренные глаза. Неужели он повел себя невежливо?

– Вот ты говоришь «мы насилу набрали два десятка», а кто это – «мы»? – спросил Фрэнк.

– Я и моя жена. Мы вроде как запустили этот эксперимент.

Новоприбывшие переглянулись.

– А я думала, его начал Карл, – сказала Линда.

Глен явно был поражен, но улыбнулся.

– Вообще-то нет. Карл когда-то давно был одним из моих студентов. И он определенно помогал нам. Но нет, все началось с меня, Беа и Агнес. Мы стали первыми участниками. – Он коснулся головы Агнес, и она покраснела.

– Кто это – Беа? – спросила Патрисия.

Вид у Глена стал ошарашенный, он не сразу сообразил, что Новоприбывшие ее не знают. Разумеется, не знают. Ее же здесь нет. Запинаясь, он объяснил:

– Она моя жена. И мать Агнес.

– Она умерла?

– Нет-нет! – Он яростно замотал головой. – Ей пришлось вернуться в Город.

Несколько Новоприбывших ахнули.

– Почему? – воскликнула Хэлен.

– Ее мать умерла. Ей надо было разобраться.

– Разобраться с чем? – озадачилась Хэлен.

– Со смертью матери.

– Но ведь ее мать умерла, – сказал Фрэнк.

– Верно.

– Так зачем же ей понадобилось возвращаться, если мать мертва? Ладно бы еще если умирала, но ведь она уже умерла, правильно?

Глен сглотнул. И кивнул.

– Не может быть, чтобы она вернулась только из-за этого, – продолжал Фрэнк.

– Что, простите?

– Никто бы не стал возвращаться в Город намеренно. Все только рвутся уехать оттуда.

– Не преувеличивай, Фрэнк, – вмешалась Патрисия. – Далеко не все пытаются уехать. Ты много кого не знаешь.

– Зато и много кого все-таки знаю, Патрисия, – возразил Фрэнк. – И знаю гораздо больше, чем ты.

Агнес удивил его тон. Поначалу он казался ей добродушным.

Она увидела, что Глен поджал губы, как часто делал, когда раздражался. Когда получал почту с кафедры. Когда Карл начинал выступать с речами. Агнес положила ладонь на его руку, и он перевел дыхание.

– Извини, Патрисия, – сказала Хэлен, – но я вынуждена согласиться с Фрэнком. – И она продолжала, обращаясь к Глену: – Город – не то место, куда возвращаются. Ручаюсь, она уехала еще куда-нибудь.

– Нет, – спокойно произнес Глен. – Она в Городе.

– Наверняка отправилась в Частные земли, – решила Линда.

Новоприбывшие принялись издавать звуки на все лады – цокали, щелкали языками, мычали: звуки осуждения, понимания, исполненные жалости.

– Как пить дать, там она и есть, – сказал Фрэнк.

– Везучая, – добавила Патрисия.

– А тебя бросила здесь, лапочка? – воскликнула Хэлен, коснулась щеки Агнес, и та отпрянула.

– Хватит! – крикнул Глен, и во всем лагере стало тихо. – Я просто хочу узнать про Город. Там моя жена. И я беспокоюсь за нее.

Агнес услышала, как дрогнул его голос, и растерянно сглотнула. Как он может беспокоиться за нее, если очевидно, что она за них не беспокоится? Всем вокруг это было понятно. Неужели он не слышал, что сказала Хэлен? Она же бросила нас.

Хэлен испустила раздраженный вздох.

– А что еще ты хочешь узнать? Все плохо. Мы уехали, и еще многие другие пытаются.

И Новоприбывшие опять стали издавать звуки, выражая жалость. Плечи Глена поникли, он отошел.

Новоприбывшие зацокали уже тише, самим себе, будто обмениваясь мыслями, идеями и чувствами друг с другом так, чтобы больше их никто не понял, как колонию летучих мышей. Они оказались дружной группой, и Агнес впервые подумалось, что они, возможно, не настолько беспомощны, какими кажутся.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Эй! – послышался шепот из тени.

У самой границы освещенного костром круга, не привлекая внимания, сидели две девочки, Патти и Селеста, и парнишка Джейк. Все они смотрели на огонь с выражением на лицах, которое, хоть и не было совершенно незнакомым Агнес, разгадать она его не смогла. Их лица, как ни странно, были отрешенными.

Потом Селеста вгляделась в нее:

– Что… это у тебя с волосами?

Агнес потрогала мягкую щетинку.

– Они короткие, – сказала она.

Девочки переглянулись и закатили глаза.

– Да что ты говоришь, – отозвалась Селеста.

Патти спросила:

– Сколько тебе лет?

– Не знаю, – сказала Агнес. – Может, двадцать?

Девочки расхохотались.

– Не может, – ответила Патти. – Нам четырнадцать, – она указала на них троих. Мальчишка пока молчал, но наблюдал за Агнес из-под свисающей челки. Ей представилось, как сверху прыгает пума. Он и не заметит, пока от поднятого ее телом ветра челка не разлетится и он не увидит наконец, в чем дело. Тогда-то он поймет. Но будет уже поздно. Печальный конец. Напрасная потеря.

Селеста заметила, что Агнес разглядывает их.

– А я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она.

– Правда? – спросила Агнес.

– Ты думаешь, как мы похожи. – Селеста указала на саму себя и на Патти. На них Агнес даже не смотрела.