– Это он ограбил банк, – сказал второйветеран. – Пари держу, что за него объявлена награда. Ей-богу, я егофотографию видел сегодня на почтамте.

– А что ты делал на почтамте? – спросил второйподозрительно.

– Что, я не могу письмо получить?

– Разве в лагерь письма не доходят?

– Уж не думаешь ли ты, что я был в сберегательнойкассе?

– Что ты делал на почтамте?

– Просто зашел по дороге.

– На, получай, – сказал его приятель и такразмахнулся, как только можно было в толпе.

– Ну, сцепились друзья-приятели, – сказал кто-то.Их стали подталкивать к двери, и они, лягаясь и бодаясь, колотя и тузя другдруга, вывалились на улицу.

– Пусть дерутся на тротуаре, – сказал широкоплечиймолодой человек. – Эти сучьи дети по три-четыре раза в вечер затеваютдраку.

– Пара забулдыг, – сказал другой ветеран. –Рыжий умел драться когда-то, но теперь у него сифон.

– У них у обоих сифон.

– Рыжий схватил это от одного парня на ринге во времяборьбы, – сказал низенький, коренастый ветеран. – У этого парня былсифон, и у него вся спина и плечи были в сыпи. При каждой схватке он терсяплечом об нос Рыжего.

– Все враки. Зачем Рыжему было лезть туда лицом?

– А он всегда так держал голову, когда боролся. Вниз,вот так. Тот парень и терся об него.

– Все враки. Расскажи своей бабушке. Никогда такого небыло, чтобы на ринге подцепить сифон.

– Это ты так думаешь. А я тебе скажу, что Рыжий былтакой чистюлька, каких свет не создавал. Я его знаю, мы с ним в одном отрядебыли. И он был очень хороший борец. Кроме шуток, хороший. И у него была славнаяжена. Кроме шуток, славная. А сифон он схватил от этого Бенни Сампсона, это также верно, как то, что я стою здесь.

– Так сядь, – сказал другой ветеран. – А гдеБарбос подцепил его?

– Барбос – в Шанхае.

– А ты где?

– Нигде.

– А Пузырь где?

– От девки в Бресте, на пути домой.

– Все вы любите говорить об этом. Сифон. А какаяразница, есть у человека сифон или нет?

– Теперь для нас никакой, – сказал одинветеран. – С ним не хуже, чем без него.

– Для Барбоса даже лучше. Он не понимает, что с ним делается.

Ричард Гордон стоял теперь у стойки рядом с профессоромМак-Уолси. Когда Рыжий и Барбос затеяли драку, его оттеснили сюда, и он непытался сопротивляться.

– Привет, – сказал ему профессор Мак-Уолси. –Стакан пива?

– Только не с вами, – сказал Ричард Гордон.

– Пожалуй, вы правы, – сказал профессорМак-Уолси. – Видели вы где-нибудь такое?

– Нет, – сказал Ричард Гордон.

– Это очень любопытно, – сказал профессорМак-Уолси. – Они удивительные люди. Я каждый вечер сюда прихожу.

– И ни разу не попали в историю?

– Нет. А почему?

– Бывают пьяные драки.

– Со мной никогда никаких историй не было.

– Несколько минут тому назад двое моих приятелейсобирались избить вас.

– Вот как?

– Очень жалею, что я им помешал.

– Думаю, это бы ничего не изменило, – сказалпрофессор Мак-Уолси, как всегда очень странно выговаривая слова. – Есливам неприятно мое присутствие, я могу уйти.

– Нет, – сказал Ричард Гордон. – Я дажеиспытываю некоторое удовольствие от вашего соседства.

– Вот как, – сказал профессор Мак-Уолси.

– Вы были когда-нибудь женаты? – спросил РичардГордон.

– Да.

– Ну и чем кончилось?

– Моя жена умерла во время эпидемии инфлюэнцы в тысячадевятьсот восемнадцатом году.

– Зачем вы хотите опять жениться?

– Я думаю, на этот раз будет удачнее. Я думаю, можетбыть, я теперь сумею быть лучшим мужем.

– И для этого вы выбрали мою жену?

– Да, – сказал профессор Мак-Уолси.

– Скотина! – сказал Ричард Гордон и ударил его полицу.

Кто-то схватил его за руку. Он вырвал руку, и кто-то с силойхватил его по голове около самого уха. Он увидел, что профессор Мак-Уолси всееще стоит у стойки, весь красный, моргая глазами. Профессор Мак-Уолси потянулсяза другим стаканом, потому что его пиво расплескал Гордон, и Ричард Гордонзанес руку, чтобы ударить его еще раз. В эту минуту что-то опять взорвалось надсамым его ухом, и все огни в баре ярко вспыхнули, закружились и потом погасли.

Потом он увидел, что стоит на пороге бара. В голове у негобыл звон, и переполненная комната не стояла на месте, а слегка кружилась, и еготошнило. Толпа смотрела на него. Широкоплечий молодой человек стоял с нимрядом.

– Слушайте, – говорил он, – нечего вам тутскандалить. Довольно, что эти пьяницы дерутся тут целый вечер.

– Кто меня ударил? – спросил Ричард Гордон.

– Я вас ударил, – сказал дюжий молодойчеловек. – Этот господин – наш постоянный посетитель. Нечего вамбесноваться по-пустому. Нечего затевать тут драки.

Нетвердо стоя на ногах, Ричард Гордон увидел, что профессорМак-Уолси отделился от толпы у стойки и идет к нему.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Я вовсе нехотел, чтоб вас били. Я вполне понимаю ваши чувства…

– Скотина! – сказал Ричард Гордон и шагнул к нему.Это было последнее, что он мог вспомнить, потому что дюжий молодой человек сталв позицию, слегка опустив плечи, и двинул его снова, и на этот раз он повалилсяничком на цементный пол. Дюжий молодой человек повернулся к профессоруМак-Уолси.

– Теперь все в порядке, док, – сказал онгостеприимным тоном. – Больше он к вам не будет приставать. А чего он,собственно, хотел?

– Я должен отвезти его домой, – сказал профессорМак-Уолси. – Он оправится?

– Еще бы.