– Помогите мне втащить его в такси, – сказалпрофессор Мак-Уолси. Они подхватили Ричарда Гордона с двух сторон и с помощьюшофера уложили его на сиденье допотопного фордика.

– Вы уверены, что он оправится? – спросилпрофессор Мак-Уолси.

– Когда захотите привести его в чувство, дерните егокак следует за уши. И спрысните водой. Как бы только он не начал драться, когдапридет в себя. Смотрите, чтобы он не схватил вас, док.

– Нет, – сказал профессор Мак-Уолси. ГоловаРичарда Гордона, неестественно запрокинутая, лежала на сиденье, и при каждомдыхании из горла у него вырывался хриплый, прерывистый шум. Профессор Мак-Уолсиподложил ему руку под голову и поддерживал ее, чтобы она не колотилась о стенкумашины.

– Куда ехать? – спросил шофер.

– На другой конец города, – сказал профессорМак-Уолси. – Мимо парка. Потом по той улице, где торгуют краснобородками.

– Роки-Род? – спросил шофер.

– Да, – сказал профессор Мак-Уолси. У первогокафе, которое попалось им по дороге, профессор Мак-Уолси велел шоферуостановиться. Он хотел зайти купить сигарет. Он осторожно опустил головуРичарда Гордона на сиденье и пошел в кафе. Когда он вернулся и хотел сновасесть в машину, Ричарда Гордона там не оказалось.

– Где он? – спросил он шофера.

– Вон идет по улице, – сказал шофер.

– Догоните его.

Когда такси поравнялось с Ричардом Гордоном, который,шатаясь, шел по тротуару, профессор Мак-Уолси вылез и подошел к нему.

– Садитесь, Гордон, – сказал он. – Мы едемдомой. Ричард Гордон посмотрел на него.

– Мы? – сказал он, покачнувшись.

– Я хочу, чтобы вы сели в такси и поехали домой.

– Убирайтесь к черту.

– Вы все-таки сядьте, – сказал профессорМак-Уолси. – Я хочу, чтоб вы благополучно добрались до дому.

– Где ваша банда? – спросил Ричард Гордон.

– Какая банда?

– Ваша банда, которая избила меня.

– Это вышибала. Я не знал, что он хочет вас ударить.

– Врете, – сказал Ричард Гордон. Он нацелилсякулаком в красное лицо человека, стоявшего перед ним, но промахнулся. Онпотерял равновесие и упал на колени, потом медленно встал. Он ободрал колени окамень тротуара, но не заметил этого.

– Становитесь, будем драться, – сказал онзапинаясь.

– Я никогда не дерусь, – сказал профессорМак-Уолси. – Садитесь в такси, я с вами не поеду.

– Идите к черту, – сказал Ричард и пошел по улице.

– Пусть идет, – сказал шофер. – Ничего с нимне случится. Он уже вполне оправился.

– Вы думаете?

– Конечно, – сказал шофер. – Он уже как ни вчем не бывало.

– Я все-таки неспокоен за него, – сказал профессорМак-Уолси.

– Без драки вы его не заставите сесть, – сказалшофер. – Пускай идет. Он в полном порядке. Это что, ваш брат?

– В некотором роде, – сказал профессор Мак-Уолси.

Он смотрел, как Ричард Гордон, пошатываясь, шел по улице инаконец скрылся в тени больших деревьев, ветви которых спускались так низко,что вросли в землю, точно корни. В мыслях профессора Мак-Уолси при этом быломало приятного. Это смертный грех, подумал он, тяжкий и незамолимый грех, ивеличайшая жестокость, и если даже формально все это в конце концов может бытьузаконено религией, я сам не могу себе этого простить. С другой стороны, хирургне может прерывать операцию из страха причинить пациенту боль. Но почему всеэти операции в жизни делаются без наркоза? Если бы я был лучше, чем я есть, япозволил бы ему избить меня. Ему бы стало легче от этого. Бедный, глупыйчеловек. Бедный, бездомный человек. Мне не надо было отпускать его, но я знаю,что это для него слишком тяжело. Я полон стыда и отвращения к самому себе, и яжалею о том, что сделал. Все это еще может обернуться очень скверно. Но ненужно думать об этом. Я сейчас опять прибегну к наркозу, который спасал менясемнадцать лет, но теперь уже скоро мне не понадобится. Хотя возможно, что этоуже стало пороком и я только придумываю для него оправдания. Но, во всякомслучае, я к этому пороку хорошо приспособлен. Если б только я мог как-нибудьпомочь этому бедному человеку, которого я обидел.

– Отвезите меня назад, к Фредди, – сказал он.

Катер береговой охраны, ведший на буксире «Королеву Кончей»,шел узким проходом между рифом и островами. Во время прилива поднялся легкийсеверный ветер, и катер качало на волнах, но белая лодка легко и послушно шлаза буксиром.

– Если ветер не покрепчает, все будет в порядке, –сказал командир катера береговой охраны. – Лодка очень легка на ходу.Хорошие лодки строил покойный Робби. Вы что-нибудь поняли из того, что онговорит?

– Он просто заговаривается, – сказалпомощник. – Он в бреду.

– Умрет, вероятно, – сказал командир. – Такаярана в живот. Как вы думаете, этих четырех кубинцев он убил?

– Кто знает? Я его спрашивал, но он не понял, о чем яговорю.

– Может, еще раз попытаться его расспросить? Пойдемвзглянем, как он там.

Оставив рулевого у штурвала, они вошли в командирскую каютуза штурвальной рубкой. Там на железной койке лежал Гарри Морган. Глаза у негобыли закрыты, но он открыл их, как только командир тронул его за плечо.

– Как вы себя чувствуете, Гарри?-спросил его командир.Гарри посмотрел на него и ничего не сказал.

– Что-нибудь вам нужно, скажите? – спросил егокомандир.

Гарри Морган смотрел на него.

– Он вас не слышит, – сказал помощник.

– Гарри, – сказал командир. – Может, вам датьчего-нибудь?

Он смочил полотенце водой из графина, укрепленного в гнездеу койки, и приложил его к растрескавшимся губам Гарри Моргана. Они были сухие ичерные. Глядя на него, Гарри Морган заговорил.

– Человек, – сказал он.

– Понимаю, – сказал командир. – Говорите,говорите.

– Человек, – сказал Гарри Морган оченьмедленно, – не имеет не может никак нельзя некуда. – Он остановился.Его лицо по-прежнему ничего не выражало.