– Типа проститутки.

Я убью его отца. Отрублю ему голову и закину в помойку.Потом снова выкопаю и порублю на мелкие части. А глаза выну столовой ложкой,брошу на землю и затопчу ногами всмятку.

– И что? – с деланым равнодушием полюбопытствовалая.

– Ничего. Приятная девчонка. Не старше нас.

– Я не про это! – не выдержала я.

– Отец решил, что мне пора набраться опыта. Утверждает,что в моем возрасте он был активным кобелем. Хотя он и сейчас не прочь. Может,он решил проверить меня на ориентацию?

– А ты что?

– Стася, ты такая дура! Стал бы тебе про все эторассказывать, если б что‑то было. Мы просто поболтали, и все.

– С отцом? – не унималась я.

– И с ним тоже. Но после девочки.

– А мне он никого прикупить не может? Мне тоже простонеобходимо стать опытной теткой. Ты не в курсе, почем нынче мальчики? Толькомне красивого надо. Накачанного и чтоб пахло приятно.

Мы еще немного поругались. Я решила необходимымпочувствовать себя страшно оскорбленной, несчастной, покинутой. И нищей. Моимродителям в голову не придет заняться сексуальным воспитанием Митьки. А со мнойони это дело прекратили на версии «выйдешь замуж – он сам тебе все объяснит». Правда,мама один раз подсуетилась и, стыдливо пряча глаза, предложила почитать тощуюброшюру. В которой оказалось много полезного о гонорее и прочих венерическихужасах.

– Не беспокойся. Я не собираюсь тебя предавать. Неужелиты этого еще не поняла? Спи. И пускай тебе приснится много вкусного.

Потом я попыталась представить, как все происходило. И мнестало интересно, а что чувствуют эти покупные девочки. Хотя не все клиентытакие красивые, как Кирилл. Наверное, он ей понравился. Он не может непонравиться. А он с ней только поговорил. Теперь она будет вспоминать его всюжизнь… И думать, как срубила бабки по‑легкому. А вдруг у них что‑тобыло?

О!

Вспомнила весь разговор, каждую интонацию и решила, что яему верю. Не было. Или было?

Блин, если бы я была на месте Кирилла, как бы я поступила?Наверное, сгребла бы эту девочку и набралась опыта. Или все‑таки Стасяважнее? Представила себя со стороны. Как бы глазами Кирилла. И расстроилась.

Оказывается, у меня временами случается заниженнаясамооценка.

Интересно, а сколько его папаша отвалил за одноразовуюдевочку моего возраста?

А быть может, я все‑таки не хуже? Быть может, я лучше.Раз так, я стою страшно много денег. Хотя до сих пор их мне никто не предлагал.

Интересно, а как она выглядела? Наверное, красивая. Точнокрасивая. А вдруг красивее меня?

Зевнув так, что щелкнула челюсть, я завалилась спать. И мнеприснилось, как я брожу по магазину с ценником на шее. А меня никто не хочетпокупать.

Выпускной вечер в нашей школе провели – зашибись. Раз наглавной площади сгоняют неагрессивную выбракованную молодежь, значит, самаяненадежная должна быть надежно изолирована.

Несчастные расфуфыренные выпускники понуро тащились в загодяарендованный ресторан вслед за своими родителями под предводительствомдиректрисы, чтоб изобразить бурную радость. Которой под таким бдительным оком ибыть не должно.

– Ах! Как хорошо, что эта девочка, как ее там зовут,подарила тебе такое красивое платье. Как у невесты! Ты в следующем году будешьсамая красивая! – ворковала растроганная мама.

– В жопу. Никакого ресторана. Даже не мечтай.

– Ты как с матерью разговариваешь? Может, тебе иаттестат не нужен?

– Думается, от меня теперь мало что зависит. А еслислухи не подтвердятся, то аттестат на стол – и баста. Даже не смей деньгиотмаксать за эту ночную обжираловку. Лучше Митьке что‑нибудь купи. Илисама в салон красоты сходи. Я ни за что не намерена отмечать выход из тюряги.

– А как же последняя линейка, актовый зал?

– В жопу. Приду в рваных вельветовых штанах. Позоритьтебя буду! Мама, да очнись ты ради бога!

Кого ты хочешь обмануть? Все прекрасно знают мое отношение кшколе. Если б не ты – меня поперли бы…

– Вот. Наконец я услышала слова признания моих заслуг!Я ради тебя горбачусь в библиотеке, унижаюсь передо всеми, терплю обиды иоскорбления!

– Ура! В следующем году мы скопом сваливаем из школы!Папа! Мама решила уволиться из богадельни!

– Замолчи! Немедленно! Скоро Митьке образованиеполучать.

– Быть может, он будет смирным и не выеживаться?

– Лишние гарантии не помешают. Мальчику будет полезнопомнить, что шалить нельзя, а то маму опозорит.

Кирилл вернулся в день разгрома нашей футбольной команды. Икак он сам сказал, первое, что услышал, было «писец России!». Толпы потерянныхболельщиков приговорили к писцу свою родину.

– Господин, а кто вы по национальности?

– …дюк.

– А родом откуда?

– Из расписяченной России.

Шутка. Не мной придуманная. Это Кирилл бесновался.

– Подмена одного понятия другим! Скажи мне, чем можногордиться в этой стране? Балетом? Не надоело? Нефтью? Которую мы загоняемвтридорога своим согражданам? Что у нас есть качественного? Бедные ребятаотпахали на поле как гладиаторы на арене. А теперь по их вине – писец России.

Он так долго разорялся. Не пойму, что его взбесило? Хотя мойпапа придерживается похожего мнения.

Я хотела поспорить. И вдруг подумала, а что, если я станузнаменитой? Все французы полюбят мои рисунки и начнут наперебой спрашивать, ктоавтор. А я им скромно так – русская художница… Смешно.

А тем же вечером я впервые увидела, как выглядят работыдругих любителей искусства под названием «комикс». Если бы не присутствиеКирилла, то я бы поревела от души. Как это было недостижимо прекрасно! И примитивнодетское, и отточенное фэнтези.

Николай презентовал всего три альбома, в которых была«сборная солянка» из разных авторов. Мне тут же стало ясно – учиться надо. Какможно больше. Сразу захотелось вцепиться в бумагу и карандаш…

– Здорово, правда?

– А у меня одни «дрова». Ладно, не будем о грустном.Как предки?