– Все изменилось. Тут нет ни телевизора, ни радио, ни Интернета. Даже книжек – раз, два и обчелся. Ничто не отвлекает от раздумий. Я много размышлял о своей жизни и понял: мало того, что я нищ, так у меня еще и денег нет ни цента.

Последнюю фразу он произнес, глядя на Эллиса с веселым прищуром: поймет тот шутку или нет.

Эллис слабо улыбнулся, и Уоррен подмигнул ему.

– Мир был разрушен до основания. Теперь можно строить новый. Создать новую цивилизацию, не допуская прошлых ошибок.

– Цивилизация здесь уже есть. Миллионы людей не согласятся с твоими планами на будущее. Судя по тому, что мне рассказывали, поверхность Земли считается неприкосновенной.

– Ты же с ними общался. Знаешь, как они себя ведут. Будто дети малые. Даже сопротивляться не станут. И будем мы с тобой, как тот парень, который приплыл в Мексику…

– Кортес?

– Ага, он самый. Приплыл с жалкой горсткой людей и подмял под себя всю страну.

– Захватить Ацтекскую империю ему помогли пять сотен солдат, новое оружие и черная оспа.

– Да какая разница? Мы с тобой точь-в-точь как он. Единственные настоящие люди на планете. А остальные… не знаешь, как и назвать. Из них всю агрессию повывели. Чем-то похожи на мою вторую жену: будут орать, обижаться, но дальше скандалов и швыряния вещами дело не пойдет. Пригрози кулаком или охотничьим ножиком – и весь мир в твоей власти. С пистолетом можно и за бога сойти.

«Или за дьявола», – подумал Эллис.

Уоррен посмотрел ему в лицо и усмехнулся.

– Расслабься. Лавры Гитлера мне ни к чему. Просто хочу сказать, что лысики живут под землей и наверх не высовываются. Если мы с тобой построим здесь город, они не станут возникать.

– А если станут?

Уоррен погрузился в раздумья, прихлебывая чай. Из дома доносился звон посуды и хлопанье кухонных ящиков.

Эллис посмотрел на свой пистолет. Забавно – он так и не убрал его в кобуру. Раньше всегда сразу прятал. Положив оружие на колени, Эллис притянул к себе рюкзак и вытащил свое пальто.

– Замерз, что ли? – спросил Уоррен.

– Нет. – Ответ прозвучал отрывисто и зловеще, хотя Уоррен, возможно, этого не заметил. Не знал, что он собирается делать дальше.

Эллис вытащил письма, которые лежали в кармане с 2014 года. Сначала он даже сомневался, стоит ли поднимать эту тему. Зачем ворошить прошлое? Пегги мертва, прежнего мира больше нет. Однако боль была слишком свежей, и Эллис никак не мог оставить ее позади. Мать учила, что от воспаления лучше всего помогает перекись водорода. Прежде чем накладывать повязку на глубокий порез, надо щедро плеснуть перекисью прямо в рану – больно будет до ужаса, но иначе не заживет.

Эллис не сказал ни слова. Просто вручил письма Уоррену. Тот с озадаченным видом перебрал конверты.

– А, вот оно что… – наконец произнес он. В глазах мелькнуло понимание. – Старье-то какое. Значит, Пегги их сохранила?

Эллис молча сверлил его взглядом.

– Что? – спросил Уоррен.

Ни намека на сожаление и раскаяние.

– Ты спал с моей женой.

– Ага.

– Сразу после смерти моего сына. Ты трахался с Пегги.

Уоррен кивал, как идиотский китайский болванчик.

– Тебе и сказать нечего?

Уоррен пожал плечами.

– А что ты хочешь услышать, Эллис? Это случилось больше двух тысяч лет назад.

– Не для меня.

Уоррен кивнул, будто бы признавая справедливость его требований.

– Значит, хочешь, чтобы я извинился? – Он взглянул на пистолет, по-прежнему лежавший у Эллиса на коленях. – Или планируешь пристрелить?

Неужели так оно и случается – подсознание просто берет верх? Потому он и отправил Пакса домой? Стыдился того, что может натворить? В глазах посредника Эллис был удивительным человеком, и разочаровывать его не хотелось. Что там обычно говорят, когда какой-нибудь псих устраивает стрельбу?

«Миролюбивый был парень! Слова дурного ни о ком не скажет. Поверить не могу, что это его рук дело. Нет, господин офицер, он был не такой».

Эллис снова взглянул на Уоррена.

– Я не хочу, чтобы ты извинялся. Я хочу, чтобы ты раскаялся.

– Ладно.

«Ладно?»

– Уоррен, твою мать! Ты был моим другом. Единственным близким другом. У тебя было много женщин, а у меня – одна.

«Но ведь тебе с ней стало неинтересно! Месяцами друг к другу не подходили, даже не целовались. А я с возрастом раздался вширь, девушки заглядываться перестали. Вот мы с Пегги и сошлись. Трахались прямо в твоей постели – помнишь то лиловое одеяло? По три раза в неделю кровать раскачивали. Хорошо, что ты никогда не приходил с работы пораньше. Как говорится, если слышишь скрип пружин, в спальню не заглядывай. Пегги даже туфли не снимала».

От таких мыслей указательный палец сам собой лег на спусковой крючок.

– Правду хочешь услышать? – Взгляд Уоррена снова метнулся к пистолету. – Злилась она на тебя страшно. Ненавидела. Винила в смерти сына… но это ты и сам знаешь. – Уоррен задумчиво погладил опустевший стакан большим пальцем. – Я ведь с ней тогда был. Хотел стремянку одолжить. Пегги как раз вернулась домой, мы заглянули вместе в гараж, а там Айсли. Она закричала, потом расплакалась у меня на плече. Через пару месяцев письма писать начала, и я решил, что ей выговориться надо. Теперь-то понимаю: тебе отомстить хотела, я ей был не нужен. Случилось это всего один раз, как в письме написано.

Уоррен отдал Эллису стопку конвертов.

– Устроились на заднем сиденье ее машины, прямо на парковке около закрытого бара. Пьяные были оба, героя-любовника из меня не вышло. Думал, помогу бедняжке справиться с горем – и помог, в общем-то. Только не так, как представлялось. Она ведь не от одиночества убегала, а хотела наказать тебя за случившееся. Правда, жизнь сложилась иначе, и про измену ты узнал только сейчас. Знаешь, как бывает: старая мина рвется у кого-нибудь под ногами спустя полвека после войны. А ведь Пегги могла тебе все рассказать, но почему-то смолчала. И развод планировала получить, но так и не собралась. Если хочешь знать мое мнение, она просто не сумела тебя разлюбить. Старалась очень, да не смогла.

Уоррен допил остатки чая. У Эллиса совсем пересохло в горле.

– Под конец вся история с местью вышла ей боком. После твоего исчезновения Пегги втемяшилось, что ты покончил с собой. Я пытался растолковать ей про машину времени, но… сам понимаешь. А когда я продолжил настаивать, Пегги перестала отвечать на звонки. И на письма тоже. Где-то через год переехала во Флориду – и вряд ли я был единственной причиной ее побега. Больше замуж не выходила.

Эллис задумчиво смотрел на поля за фермой, но последняя фраза Уоррена вывела его из оцепенения.